– Думаю, нам стоит спуститься и там, у подножия, заночевать. Эх, – Лютер потер руки, – сейчас бы костерок, уж больно холодно. – Он знал, что костер никому не нужен, в том числе и ему, но требовалось хоть как-то разрядить обстановку – Но тут палить нельзя, привлечем нежелательное для нас внимание.

– Не будем мы спускаться, пойдем обратно в пещеры. Если нас настигнут, двинемся вглубь, ходов они не знают, побоятся, думаю, вслед за нами лезть, да и в тесном пространстве нам находиться выгоднее – вероятность того, что нас окружат, в этом случае мала. Да и костер там разжечь можно, согреемся и от дождя спрячемся – чувствую, скоро хлынет.

– Вы и правда не люди! Тут такое, а они об удобствах! – Гордоф был не согласен с решением остальных, но он понимал, что одному в ночном лесу ему точно делать нечего. – Ладно, черт с вами, спорить не стану. Кинь мне топор, Борис, пойду нарублю дров.

– Держи.

Миронов был уже немолод, но сноровки все еще не потерял, поэтому ловко ухватил рукоять топора одной рукой.

– Здесь рубить можно? Никто меня за это не сожрет? – осведомился он на всякий случай.

– Здесь можно, – спокойно ответил Время и осмотрелся по сторонам. – А куда делся Волк? Только же здесь был.

Нирвана неуверенно пожала плечами.

– Охотится, – предположила она.

Веда оказалась права, через пару часов, кода все собрались в пещерах, вернулся и Лютер, промокший и уставший, в руках у него был здоровенный кусок мяса. Он не смог спокойно ждать наступления рассвета и все же решил осмотреть местность, охота в этом случае была прикрытием – так никто не мог упрекнуть его в пренебрежении общим решением.

– Это что, свинья? – Гордоф перевернул здоровенный кусок мяса и достал охотничий нож для разделки.

– Это полсвиньи, – ответил ему Волк.

– Боюсь и спросить, куда делась вторая половина? – шутливо поинтересовался Миронов. Он, конечно, знал ответ.

– Волки съели. – Лютер улыбнулся, и глаза его на миг сверкнули ярко-желтым светом.

– Ох уж и прожорливые эти волки, – ответил Гордоф, легонько усмехнувшись. – Но зато теперь можно спать спокойно: волки сыты – значит, и за бочок никто посреди ночи не укусит. Как там, в лесу, ничего интересного не встречал?

– Живности мало – видимо, пожрали всех. В деревне скотины всегда валом было, если бы разбежалось зверье, тут бы весь лес им кишел. Не знаю, кто был в долине, но пробыли они здесь долго, может, кого искали или нас поджидали – кто знает, может, и сейчас ждут. Иных я не встречал, но далеко и не ходил, так только, у подножья побегал, да и все на том.

На самом же деле Волк искал, и делал это упорно, обежал всю округу – не мог он позволить своим близким завтра поутру попасть в беду, и также он не мог позволить себе улечься на бок с мыслью о том, что в долине есть выжившие, ожидающие спасения, но увы, в ночи он никого не отыскал.

Нирвана растворилась в костре, глаза ее играли красными огненными бликами.

– И вспыхнет зеленое пламя, и тьма поглотит все живое, и явится к этому темному началу шесть предвестников. Хотя, возможно, их было всего пять, не могу вспомнить… Ты помнишь эту историю, Борис?

– О да, я помню. Как же там было… – Он задумчиво почесал бороду. – Существо без крови явит свету пустое существо – это один.

– Не одно существо, а существ, – поправила его сестра, – во множественном числе.

– Ладно, пусть так, – повиновался ей Борис, – дословно я этого уже не вспомню.

– Надеюсь, ты помнишь, что было дальше?

– Нет, а это важно?

– Если вспомнишь два следующих предзнаменования, то поймешь, важно это или нет. – Нирвана говорила холодно, как будто находилась в трансе или же бормотала во сне, словно марионетка; мысли ее вспыхивали, как языки пламени, отраженные в зеркале глаз, которые она не сводила с костра ни на секунду. – И явятся свету несвычные дети, и будет их много, и будут они сильны, и вместе с ними придут дети тьмы, зачатые сотни лет назад, – это третье предзнаменование. И встретит несвычный мир закат острова Росс – четвертое.