Через три часа она оставила корабль в трех милях от Верха Линии Кунга.

Внешняя обшивка Верха была декорирована в лучших традициях планеты, серый и коричнево-пурпурный доминировали, а кричащий о помощи красный выделял причальные шлюзы. Не было и намека на иммиграционный контроль или таможню. Кунг приветствовал контрабандистов. Контрабандисты были богаты.

Сопла скафандра мягко внесли ее в камеру ближайшего шлюза, и внешние створки автоматически закрылись у нее за спиной.

Верх Линии! Устремленное в космос острие мономолекулярной цепочки, связывающей любой цивилизованный Мир с Великой Галактикой. Ворота к Звездам, где роботы бесстрастно приветствовали десятиглазых инопланетян, где без устали шныряли шпионы, где золотобородые люди странного и субтильного вида торговали забавным порошком, делающим человека безумным и способным разговаривать с Богами, и где сметливые мальчики пытались всучить вам подозрительные электронные устройства, управляющие эмоциями. Верх Линии! Легкий толчок, и вы приобретаете вторую космическую скорость и устремляетесь в космос. Верх Линии! Рука, которой вы держитесь за Галактику. И, как ни крути, все обстояло именно так. Но в эти месяцы удача повернулась к Кунгу боком, и поток туристов превратился в слабенький ручеек. Первый кунгиец, попавшийся ей навстречу, выглядел, и похоже все разумные Миры соглашались с этим, как палитра энергичного художника. Удивительно, но в одном из коридоров промелькнул раскоряченный эфтниец, орудующий подметальной машиной. «Если это шпион Галактической Федерации, то он неплохо замаскировался», – подумала Кин.

Большое справочное табло оповещало всех желающих, что до отправления вниз следующего челнока остается еще целый час. Кин нашла бар, откуда можно было видеть начало посадки на челнок. Бар назывался «Рваный барабан».

– Почему? – спросила она у кунгийца, хозяйничающего за стойкой бара. Устремив на нее типичный для всех барменов дежурно-вежливый взгляд огромных глаз, он изрек:

– Потому, что бить в него вы уже не сможете.

– А что, очень хочется? А я-то думала, что у кунгийцев нет чувства юмора.

– Вы были правы, его нет.

Бармен-кунгиец принялся пристально рассматривать ее.

– С Земли? – наконец спросил он.

– Да, – ответила Кин.

– С которой? У меня старший брат на Самой Насто…

– С Земли – значит просто с Земли, – отрезала Кин. Он снова задумчиво поглядел на нее, потом засунул руку под стойку и извлек на поверхность кассету, которую Кин с внутренней дрожью немедленно опознала.

– То-то я гляжу, ваше лицо мне какое-то знакомое, – приходя в сильное волнение, победоносно произнес бармен-кунгиец. – В ту же минуту, как вы вошли, я думаю – какое знакомое лицо. Конечно, голография всего не передаст, однако, однако… Вот! Как вы думаете, мисс Арад, удобно будет мне попросить у вас запечатлеть здесь свой голос?

Она взяла из его широченной четырехпалой руки плеер с микрофильмом Продолжения Сотворения и, ядовито усмехаясь, спросила:

– И, конечно, это не для вас, а для вашего племянника Сэма?

Кунгиец принял озадаченный вид.

– Нет у меня никаких племянников Сэмов, – сказал он, – но вот мой младший брат Брктлтык… А почему вы так подумали?

– Магия, – обреченно вздохнула Кин. Она взяла свой стакан, пересела к столику у широкого окна и принялась лениво рассматривать готовящиеся к отходу челноки, вполуха прислушиваясь к тому, как бармен-кунгиец взволнованно объясняется с кем-то по интеркому.

Внезапно перед ее столиком выросла долговязая фигура. Она подняла на нее взгляд.

Все-таки следует что-то сказать и о самих кунгийцах. Этот молодчик был под два метра ростом, с лихо зачесанным назад ярко-красным вихром из чего-то, весьма отдаленно напоминающего волосы. Огромные глаза, заполняющие почти все лицо, были на две трети прикрыты веками, защищаясь от света дополнительных ламп, которые бармен-кунгиец специально включил, чтобы угодить Кин. Скелетобразная фигура имела выступающие мускулы, напоминающие птичек, присевших на провода, и горб на спине между лопатками, где находилось третье легкое. Его комбинезон пилота являлся шедевром портняжного искусства. Обстоятельства к тому вынуждали. У кунгийца было четыре руки.