Несмотря на то, что Устюгов начал публиковаться, его главная работа того времени – исследование об увольнении крестьян в вольные хлебопашцы – в эти годы так и не попала в печать. Она была опубликована только в 1947 г., когда Устюгов уже девять лет являлся преподавателем МГИАИ. В третьем томе «Трудов историко-архивного института» вышла его статья «Увольнение крестьян в свободные хлебопашцы по духовному завещанию». Создававшаяся во второй половине двадцатых – начале тридцатых годов, она заметно выделялась среди произведений советской послевоенной историографии, посвященной истории России первой половины XIX в. В статье полностью отсутствовали цитаты из классиков марксизма, зато содержались ссылки на работы расстрелянного большевиками великого князя Николая Михайловича, высланного на «философском пароходе» профессора А. А. Кизеветтера и эмигрировавшей из Советской России кн. О. Н. Трубецкой[135]. Также в статье полностью отсутствовали упоминания о классовой борьбе и эпитеты «прогрессивный» и «реакционный».

Кроме этого, в работе Устюгова присутствовали серьезные отличия от произведений большинства советских историков, связанные с отношением ее автора к государству. Устюгов в своих трудах никогда не следовал ленинскому определению государства как «машины для подавления одного класса другим». Напротив, следуя традициям историков «старой школы», он изображал государство как надклассовый институт, заинтересованный не в углублении, а в смягчении общественных противоречий. В рассматриваемой статье Устюгов связывал непоследовательность правительственной политики по крестьянскому вопросу не с отстаиванием правящей верхушкой исключительно помещичьих интересов, а с боязнью правительства одним ударом ликвидировать отношения, сложившиеся веками[136]. По его мнению, самой яркой иллюстрацией противоречивости правительственной политики в крестьянском вопросе в начале XIX в. являлись указ о вольных хлебопашцах от 20 февраля 1803 г. и высочайше утвержденное 19 декабря 1804 г. Положение Государственного Совета, запрещавшее увольнение крестьян в вольные хлебопашцы по завещаниям, что обосновывалось заботой об интересах наследников помещика. Устюгов подробно анализировал в статье процедуру издания указа о вольных хлебопашцах, детализировавших его «Правил, постановленных в руководство Министерству внутренних дел…» и Положения, запретившего увольнение крестьян по завещаниям. Говоря о «Правилах», он писал, что они устанавливали очень сложный порядок прохождения дел о крестьянском увольнении, который, по официально декларированной мысли законодателя, должен был обеспечить интересы крестьян и оградить их от всякого принуждения и подлога. На практике же этот сложный порядок явился тормозом на пути крестьянского освобождения[137].

Затем Устюгов анализировал два случая, когда Министерство внутренних дел не утверждало увольнения крестьян в вольные хлебопашцы по духовным завещаниям, и семь случаев, когда это увольнение, несмотря на противоречие с Положением 1804 г., признавалось законным. Одна из наиболее частых причин утверждения подобных завещаний заключалась в том, что данное Положение не запрещало увольнение крестьян при жизни помещика с условием их освобождения от повинностей только после его смерти[138]. Подводя итоги, Устюгов писал, что Положению 1804 г. нельзя отказать в логической последовательности. Оно даже как бы защищало интересы крестьян, которые тотчас же получали свободу, не дожидаясь смерти помещика. Не нарушало оно и интересов помещика, так как дозволяло сохранять все прежние повинности до его смерти. Но оно не учитывало важного психологического момента. Помещику легче всего было отказаться от крепостного права на смертном одре, когда он мог не опасаться последствий этого шага лично для себя. Но Положение 1804 г. запрещало подобные акты, что лишало указ о вольных хлебопашцах одного из самых широких способов его применения и сокращало общее количество крестьян, переведенных в вольные хлебопашцы