– Мадмуазель Варя, будешь чай? – обратился Жижев к Варе однажды утром.

– Пожалуй, выпью, – Варя приподнялась с места.

– Сиди-сиди, чего ходить, если я уже здесь. Какой ты будешь?

– С жасмином.

– Как вашей душеньке угодно! А ты, мадемуазель Алина? – Жижев решил не обделять вниманием и Алину.

– Ах-хах, – постно прыснула Алина, – ну налей мне тоже с жасмином.

Жижев поставил первую чашку Алине и подошел к Варе.

– Сильвупле, – вымолвил он тише и мягче, стараясь подольше удержать контакт своих стеклянно-голубых глаз с её взглядом.

– Спасибо, Рома.

Варя коротко посмотрела в разгорающееся игрой ухаживания лицо Жижева.

За его ухаживанием вначале не замечалось ничего серьёзного. Общение было лёгким и непринуждённым с заметной долей юмора. Несмотря на комичные, нарочито вставляемые словечки наподобие французских, он не гримасничал, держался в меру услужливо, в общем, вполне уместно. Однако с каждым разом его навязчивость стала проявляться всё больше. Варя пробовала остановить растущее стремление Жижева стать ей больше, чем коллегой. Но когда он пару раз, будто бы случайно, положил свою ладонь на её руку, а ещё как бы шутя приобнял за талию, девушка решила побеседовать с ним наедине в коридоре, подгадав время его возвращения с обеда.

– Рома, давай поговорим.

– Сейчас? А как насчёт после работы пройтись и поговорить?

– Уместнее сейчас.

– Как знаешь, хотел, как лучше. Может, всё же прогулка, а?

– Не думаю, я…

– А что тут такого? Меньше суеты, больше времени.

Жижев старался перехватить инициативу разговора, не давая Варе сформулировать и закончить мысль. Он понял, что разговор носит личный характер и представляет угрозу его стремлениям и видам на отношения. Более романтичная атмосфера в виде прогулки, во время которой можно уговорить Варю продолжить диалог в каком-нибудь кафе, давали призрачные надежды изменить ситуацию в его пользу. Но здесь и сейчас, когда по коридору то и дело проходили люди, стесняя их, итог разговора вырисовывался однозначным и не радужным.

– Рома, я замечаю твоё внимание. Мне приятно и ценно твоё отношение ко мне…

– Даже так, – перебил Жижев.

– Ты не хочешь слушать меня? Тебе неприятно?

– Неприятно? Продолжай, раз начала, – Жижев презрительно ухмыльнулся.

– Мы можем общаться, как и прежде.

– Как прежде – это как?

– Как и общались, не больше.

Варя захотела дотронуться до рукава Жижева, но не знала, как он воспримет простой дружеский жест. Обманется ли, увидев в нём надежду на романтическую завязку, или воспрянет и примется дальше атаковать знаками внимания? Она смотрела в его глаза с добрым сочувствием, представляла, как мучительно больно ему сейчас слышать отказ. Жижев же думал о другом. Он изо всех сил старался скинуть с себя роль отвергнутого. Воспалённое самолюбие отравляло мысли, голос его пропитался надменностью, слова – фамильярностью.

– Понимаешь, Дёмина, есть обычное хорошее отношение, за которое, как бы, люди благодарны и отвечают соответственно. Тебе что-то придумалось, причудилось, а я-то в чём виноват? Да ещё и поучать меня хочешь.

– Нет, не так…

– Варвара, не перебивай меня. Зачем мне слушать ахинею о себе?

– Ахинею? – тихо переспросила Варя, не веря таким острым словечкам в свой адрес.

– Именно!

– Мне очень, очень жаль, что так сложился разговор!

– Разговор сложился так, как ты его сложила.

– Очень жаль! Я тебя понимаю.

– Бред какой-то. Если у тебя всё, я пойду займусь рабочими вопросами. Ариведерчи!

Варя еще несколько минут оставалась в коридоре. В какой-то момент она почувствовала, как глаза налились слезами. Она переживала из-за своего искреннего порыва, ей стало больно от того, как она ошиблась. Ценное, хранимое в её душе чувство открытости и доброты было осмеяно, испачкано о нечто гадкое.