«Остановись,» – мысленно сказала сама себе Лестина, переворачиваясь на другой бок. – «Замолчи и спи!»

Лесли пролежала с закрытыми глазами около пяти минут, если верить личному внутреннему «хронометру», который неустанно прогонял вперед ровные ряды чисел, уходящие своими однотипными порядковыми полосами в бесконечность, но сон так и не пришел к ней, вопреки даже ее накопившейся за долгий нервный день усталости. Продолжающийся за стенами укрытия дождь, ночные шорохи леса, поза, которая была привычна для сна, что нынче никак не хотела становиться достаточно удобной, навязчивое ощущение общей беспомощности, обыкновенно возникающее как раз при переутомлении, когда не можешь успокоиться, разогнать мысли и сомкнуть веки даже в случае требования элементарного отдыха для организма уже в физическом проявлении – все это вызывало только раздражение и желание разрушить что-либо, что-нибудь ударить, причинить кому-то боль или нанести ощутимый урон. Именно то состояние, которое Лестина не переносила: вот вновь она попалась в свою же ловушку, фактически добровольно зашла в заключение собственных зацикленных на одном событии мыслей, которые теперь или отпустят ее, или, если она окажется слабее, сведут с ума, доводя до немощности и желания закрыться от Света навсегда.

Вампирша вздохнула и предприняла еще одну попытку абстрагироваться от шума, обыкновенно родного и навевающего умиротворение души, и хотя бы задремать. Хоть на час отключиться от внешнего мира, погружаясь в царство Морфея, ведь за дремой завсегда прибудет ровное волшебное сновидение, уносящее в облачную даль, слишком наивное, чтобы сосуществовать с жестоким действительным измерением, чтобы видеть одни небеса и дышать одним воздухом с Лезертоном, кольцом окруженным лесом. Крепкий сон – ее спасение, ее реальное доказательство безопасности. Во сне не чувствуешь никаких назойливых эмоций, не проявляешь своей жалкой живой слабости. Во сне не управляешь собой, а сон подчиняет тебя себе и ведет куда-то по собственному направлению… Назад? Или все-таки вперед?

«Ну, слава Звездам…» – вяло подумала Лесли, ощущая, как реальность тормозит свой бег и наконец-то густеет.

Это может значить только одно: к вампирше, наконец, приближается крадущейся походкой долгожданное забытье. Но только девушка хотела окончательно расслабиться и позволить себе тонуть и падать в мягкий пух своих выдуманных грез…

…Со стороны порога раздалось тихое шуршание. Сонливость как рукой сняло; вампирша замерла, подобравшись, и насторожилась. Кто или что может шуршать там, у замаскированного входа? Ее учуяло дикое животное? Или нет, хуже… Кто-то из охотников решился пойти за ней по пятам и выследил?

Стараясь не совершать резких движений, Лестина медленно приподнялась с моховой подстилки, служившей ей чем-то вроде матраца, положив руку на рукоять кинжала, чтобы в случае необходимости вовремя выхватить оружие. Не может быть… Она была так осторожна… Неужели она все же допустила какую-то ошибку в своих идеально оформленных и несколько раз тщательно перепроверенных – до полного сходства каждой точки – расчетах? Если сейчас за земляной стеной действительно находится вампир, то ей не остается больше ничего, окромя как уничтожить его прямо здесь, на этом самом месте. Что бы ни случилось, ни при каких условиях нельзя допустить того, чтобы весть разошлась дальше и все узнали про укрытие одиночки. Никто не должен узнать того секрета, ради которого Лесли держится так далеко от других охотников, прячется ото всех в холодном сыром лесу, да и вообще вынуждена терпеть всевозможные притеснения со всех сторон. Вампирша поднялась на ноги, слегка согнув плечи, чтобы не удариться о низкий земляной потолок, и прошла к порогу, приготовляясь напасть первой. Шаг, два шага…