– Уважаемые граждане, попрошу разойтись! Не создавайте ненужный ажиотаж вокруг произошедших событий! А вас, девушка, попрошу остаться… Кто еще был свидетелем перестрелки и бегства неизвестных?..

Второй полицейский – смуглый парень в погонах сержанта – подошел ко мне и защелкнул на моих запястьях наручники. Он мог бы их и не надевать, ибо я пребывал в таком состоянии, что не мог не только оказать сопротивления, а просто двигаться.

– Давайте, ребята, – обратился сержант к охранникам, – ведите его в машину.

Когда меня подняли, я даже стоять не мог, колени подгибались, ноги разъезжались. Меня волоком потащили в машину. Это раньше менты на «козлах» ездили, нынче они на новеньких «Опелях» разъезжают. Душа радуется за нашу полицию, ну и за меня немножко, что на крутой тачке прокачусь. Меня швырнули на заднее сиденье машины. По одну сторону сел охранник, по другую – полицейский. Парень, которого подстрелили охранники, по‑прежнему лежал на дороге и, судя по тому, что он не двигался, его увезут отсюда в полиэтиленовом мешке.

Представление, которое я дал для местной публики, выполнив акробатический этюд «полет над асфальтом беглеца с последующим неудачным приземлением», закончилось, зрители стали расходиться, на тротуаре осталась стоять лишь та самая девица, на которую я налетел. Я видеть ее не мог, а потому отвернулся. Мы постояли еще немного, дождались следственную бригаду и карету «Скорой помощи», а потом в автомобиль сел старший лейтенант и завел двигатель. Когда «Опель» тронулся, рядом с ним побежал мальчишка, тот самый, которого я при бегстве заметил идущим у мусорки. Парнишка оказался знакомым.

– Игорь Степанович! – закричал он голосисто, заглядывая в открытое окно автомобиля. – А вы на работу сегодня придете?

Какая, к черту, работа? Тут того и гляди на зону лет на пятнадцать сядешь. Однако я через силу улыбнулся и сказал:

– Конечно же, приду, Славка, жди! – а поскольку запястья у меня были скованы наручниками за спиной и помахать рукой я на прощание никак не мог, я вяло кивнул.

Автомобиль объехал лежащий на дороге труп, столпившихся вокруг него полицейских, шурша шинами, промчался по пустынному переулку, затем мимо музея и выехал на центральную дорогу.

Ни полицейские, ни охранники не приставали ко мне с расспросами, да и я к ним с вопросами не лез. Не до них было. Исподлобья поглядывал по сторонам.

Полицейский лихо развернулся перед носом какого‑то крутого автомобиля, вогнал «Опель» в переулок и помчался вверх по мосту. Добравшись до его вершины, водитель сбросил газ, переехал на противоположную сторону моста и, пропетляв по извилистой дороге плавно остановился перед открывшимися взору большими железными воротами с острыми пиками поверху них. Отдел Министерства внутренних дел по нашему району.

Молоденький полицейский – дежурный по КПП, – нежившийся на стуле под лучами утреннего солнышка, вскочил, козырнул и, открыв ворота, впустил нас внутрь.

Чистенькая, засаженная пестрыми цветами территория отдела внутренних дел нашего района занимала небольшую территорию. На ней уступами стояли два здания. В одном, побольше, располагался собственно ОМВД, в другом, поменьше, – паспортный стол. За ними пряталась столовая и здание экспертно‑криминального отдела.

К парадному входу меня, понятно, не повезли, парадный вход для порядочных людей, а для таких, как я, существует черный ход, хотя нет, хуже – подвал, ибо именно к нему, обогнув здание, меня и подвезли.

Сержант и охранник вытащили меня из машины и поволокли по ступенькам в расположенный у стены под козырьком каменный мешок. Вышедший из «Опеля» старший лейтенант взирал на происходящее с отсутствующе‑презрительным выражением на лице. Он ни разу ко мне не притронулся и вообще вел себя высокомерно‑снисходительно.