У дракониц создалось впечатление, что это не они приняли решение молчать по дороге, а с ними с самого начала выбрали играть в молчанку: распорядитель кивнул двум безликим мужчинам в чёрной, а не синей, как по основной части Высокогорья, форме, они открыли для них путь, и без лишних слов их повели дальше. С одной стороны, к чему слова, если обо всём уже явно договорились в отсутствие девушек, с другой, поприветствовали бы друг друга хотя бы из вежливости?

Словно услышав их внутренние молитвы, распорядитель, не оборачиваясь, заговорил:

- Драгонеры, вам предстоит войти в лабиринт иллюзий.

От подобных новостей слюна застряла в горле Лорелин, как старая вода в трубе. И вкус у неё был таким же ужасным. Те, у кого есть секреты, больше всего боялись встречи не с боевыми магами и не с некромантами, а с менталистами, способными не только забираться тебе непосредственно в голову и копаться в ней, как в сложном механизме, если уж получится преодолеть силу твоего разума и все внешние выставленные защиты, но и воздействовать на твоё восприятие, насылать видения, которые тебе должно отличать от яви, играть с твоим сознанием в попытках вытащить из тебя все твои секреты. В отличие от некромантов, менталисты не прибегали к магии смерти и не воспринимались некоторыми, как чудовища. Однако всё же для многих таковыми являлись. А для многих потенциально могли таковыми стать, ведь питанием ментальной магии был разум её жертвы.

- Кто им занимался? – серьёзно спросила Кассандра. Здесь неуместно было бы ни строить из себя дуру, ни послушно следовать и дальше, раз уж им сочли нужным сообщить об иллюзиях.

Так уж вышло, что ментальный маг не всегда знал, иллюзии какого типа он насылал. Иллюзия иллюзии рознь: одни были конкретными, созданными воображением самого менталиста. Другие же подключались к разуму того, на кого насылались, и транслировали ему то, что должно было оказать на него воздействие. Те, кто создавали подобные иллюзии, в отличие от жертвы, не могли их видеть. Зато они могли слышать, что жертва говорит и как на сотворённое реагирует. Записывали. Изучали. Сопоставляли с реальными фактами.

Лорелин сомневалась, что в лабиринте будут только конкретные иллюзии. А если там будут неконкретные, то важно понимать, что их творил менталист с опытом не менее пяти лет. Потому что у неконкретных иллюзий было ещё одно опасное последствие: неправильно наложенные, они могли разрушить тому, кто с ними столкнулся, сознание.

- Придворный менталист Зоариус, драгонера Арроган, - распорядитель не оглянулся, он узнал, что обращалась к нему именно Кассандра, по голосу. – Ваш отец лично рекомендовал его ко двору, так что вы можете не сомневаться в надёжности лабиринта, который он организовал для Турнира Звёзд.

Кассандра отвела взгляд с затылка мужчины в сторону. Ей неспроста сказали о косвенном участии её отца во всём этом. Она недолго прикидывала, что ответить.

- Беспокойство короны о благополучии всех участниц восхищает, - отметила дочь советника с благоговением. Лорелин знала, что оно напускное, но вот кто-то менее сведущий не захотел бы – не понял. – Мастерство драгонера Зоариуса не вызывает никаких сомнений. Я с честью оценю его работу.

Послушать драгонеру Арроган – так их ждала едва ли не увеселительная прогулка в музей. Впрочем, такие слова вполне шли её образу в обществе, так что она не прогадала с ответом.

- Что насчёт вас, драгонера Санталон-Миардор? – поинтересовался распорядитель. – Вас не впечатлил ни лабиринт, ни его создатель?

«Так вот, что это было», - сообразила Лорелин с мрачной усмешкой. Испытание уже началось, и их реакции уже имели значение. Ей тоже пришлось немного повременить со словами, прежде чем откликнуться: