Как только закончился обед, нам объявили построение во дворе. Мы с Давидом выбежали стали в конце ряда. Небо затянулось перистыми облаками. Солнце изредка проглядывалось между облаков, погода начинала портиться.

Монахи по одному подходили к большой стойке возле стены и брали там кувшины, каждый по одному. Стройными рядами выходили за ворота монастыря за водой на источник. Мы вышли в ворота по тропинке следом за ними, прихватив по кувшину.

Вокруг лежал снег, и было тихо, казалось, что небо низко спустилось к земле. Оно быстро темнело, все шло к тому, что скоро начнется сильнейшая буря. Ряса плохо спасала от холода, поэтому я старалась идти быстрее, за мной следом шел Давид.

– Тебе не холодно? – спросила я, прекрасно зная его ответ, но очень хотелось говорить с ним.

– Нет, конечно! Ты знаешь, что я привыкший к холоду. Поверь мне, это еще чудесная погода! Но, как мне кажется, скоро пойдет снег, а-то и метель, лучше поторопиться!

Тяжелый кувшин, крутой спуск, от этого ноги находились в постоянном напряжении, совсем скоро холод не чувствовался, даже более того моя спина взмокла.

– Рада, если тебе тяжело, давай понесу твой кувшин, – предложил Давид.

Я радостно посмотрела на него и уже собиралась отдать кувшин, но тут повернулся монах, который шел последним и отрицательно покачал головой. Просто завыть хотелось! Наш путь продолжался вниз.

Вокруг стояли величественные деревья, судя по толщине стволов им было несколько веков. Начали падать крупинки снега. Тропинка, по которой мы шли, резко повернула влево, и тут же за небольшим камнем, прямо из-под снега бил родник. Вокруг него была темная земля, вода не замерзала, а чуть дальше уходила прямо под снег.

– Это источник реки Масунтры, там дальше еще родники ближе к подножью горы. Они сливаются, и рождается река. Вода здесь чистая и освещенная, те, кто пьют ее душой и телом чисты, а самые просвещенные в день зимнего праздника морозов купаются в источнике.

От одной мысли о таком купании меня передернуло. Монахи набирали воду в кувшины. Мы были последними, когда я набрала полный кувшин воды, в моей голове промелькнула мысль: «Как же я его донесу, он очень тяжелый!»

Монахи гуськом, по одному начали подъем вверх. Давид шел сзади меня. Кувшин сам по себе был тяжелый, еще и приходилось идти в гору. Мне уже было жарко, пот струился по спине, стекая в штаны. Снегопад усиливался, монахи шли все быстрее или же мне просто так казалось, и я сильно отставала:

– Рада, давай кувшин, тебе же тяжело!

Я посмотрела вперед, последний монах тут же обернулся, зашипев на Давида, помахала головой, и тут мне в голову пришла потрясающая мысль. Я приостановилась и показала жестом Давиду: «Молчи» Он кивнул, снег становился все плотнее и гуще. Для осуществления моего плана нам нужно было немного отстать и тогда я смогу отдать свой кувшин Давиду, и эти изверги не заметят. А возле ворот монастыря, я его заберу, улыбнувшись своим мыслям, решила: «Все очень просто!»

Я внимательно проследила за последним монахом, подождала, когда через пелену снега, стал виден только его силуэт, и протянула свою ношу Давиду. Он взял кувшин во вторую руку. Со стороны казалось, что они пустые, на столько легко Давид их держал. Мы двинулись вслед за монахами. Снег сильнее и сильнее застилала глаза, но я четко видела темную монашескую рясу. В тайне ликовала, от того, как я всех их провела.

По мере продвижения, я заметила, что монах остановился, наверное, заметил, что мы отстали и ждут, пришлось забрать у Давида кувшин. В голове проносились тысячи проклятий и заклинаний о временной слепоте, забывчивости и еще много других. Вдруг я поняла, что моей глупости нет предела, и просто зашептала: