– Погоди-ка, ты же долбанулся головой о стену пещеры, и мы потом гадали, куда провалился дядя Петя? – возразил Васёк, напрягая память. Дело было давнее, им с Пашкой лет по десять тогда исполнилось.

– Я тоже так думал, потому что ничего не помнил. А сейчас вспомнил.

– Ты хочешь сказать, – наконец подал голос Петрович, – что в Аншумане и временем управлять научились?

– В пределах нескольких дней, – ответил Пашка,– и то, при определённых обстоятельствах. Их умения недостаточно, чтобы отыграть назад и исправить собственные ошибки, разрушающие их мир. Хотя, – Паша замолчал на мгновение и продолжил,– может за прошедшие годы всё изменилось.

– Значит, дядя Петя отсюда? А твой отец?

– И он. Когда я здесь оказался, то узнал, что мой отец был ранен и находится в медбоксе. К нему нельзя, чтобы его не выдать… Я же ребёнком был и дядя Петя дозировано информацию выдавал, – Пашка задумчиво сдвинул брови, всё ещё глядя в реку, – видимо отец не смог вернуться.

– Хмырь же говорил, что они намеренно разрушили проход после того, как родители Киры провели её к нам, – вспомнил Васёк и задумчиво поглядел на друзей, – ну давай, – обратился он к Паше, – вываливай свои детские воспоминания. Может пригодятся,– и Паша начал делиться воспоминаниями, рассказывая всё, что видел и слышал.

– Я вот что думаю, – проговорил наконец Петрович, почесывая голову, – дело не только в эфире, как таковом. И не в генетических экспериментах, которые и так очевидны. Дело ещё и в играх со временем. Они реально доигрались.

– Разберемся. Давайте двигать по маршруту, который я помню. Там будет выход, так сказать, на террасу: небольшая пещерка, с которой открывается вид на Аншуман. Понаблюдаем. Но Ваську и мне в город нельзя. Они там все здоровы, как кони. Нас сразу заметят. Придётся на разведку идти тебе, Петрович.

Петрович пожал плечами и согласно кивнул. За такое приключение жизнь отдать не жалко, конечно он “за”.

Свернули лагерь, помогли Ваську водрузиться на транспортное средство и двинулись вдоль берега в указанном Пашкой направлении.

Петрович временами тихо матерился, когда приходилось ворочать камни из под колес Васькиного драндулета, сам же Васёк посмеивался и хохмил, скрывая от друзей стыд за собственную беспомощность.

Шли медленно: Пашка – опираясь на трость, Петрович – наклоняясь к булыжникам и тихо матерясь, Васёк – постоянно тормозя, словно это марш— бросок через непреодолимую полосу препятствий. Осложнялся их путь подъемом. Очевидно, что движутся всё выше и выше.

К нужной “ террасе” добрались к вечеру изрядно устав. Из последних на сегодня сил помогли Ваську выбраться из его драндулета и потащили на каменный выступ, с которого открывался вид на Аншуман.

Васёк с Петровичем потрясённо замерли. Город был великолепен. И даже Паша, несмотря на ожившие воспоминания не мог оторвать восхищённого взгляда от необычайного вида.

Если ландшафт, который все трое пересекали у подножия скал от Земного почти не отличался, то при взгляде на город было понятно: Это вообще чужой мир!

Он будто залит солнцем: Высокие точечные строения отражали солнечный свет от своих, кажется, стеклянных стен. И эти яркие брызги искрили по всему городу. Капля Божьей росы, упавшая на чудом уцелевший островок земли, надёжно укрытый скалами будто дышала, и каждым вдохом манила путника под свою защиту. Невероятное впечатление произвел Аншуман.

Люди двигались не спеша, без суеты. По земле, по воздуху. Воздушное средство передвижения напоминало то, на котором вдаль умчались Костя с Кирой.

– Помните мы голову ломали, что за узор на дорогущих ботинках? Петрович ещё сказал, что от него фонит немного? – Пашка заговорил вполголоса, не отрывая взгляда от окуляров бинокля, – это для крепления к платформам, на которых они летают. Ногами встал и примагнитился. Примерно так работает, – уточнил он, передавая бинокль Ваську. – Ещё обрати внимание на строение, которое выше всех, на холме. Рядом с ним даже зелень какая-то видна…