Джэй был готов отправиться в Оруинд немедля, но старик просил дождаться его и, как назло, куда-то запропастился. Чтобы скоротать время с пользой, юноша, прислонившись к большому стогу сена, развернул потрепанную карту. Он давно зазубрил выбранный маршрут и теперь лишь пробегал глазами по основным ориентирам.

– Джэй! Джэй! Еще не уехал?

Узнав голос Ини, Джэй с облегчением выдохнул.

– Да не ори ты так. Я думал, меня удар хватит, – прицыкнул он, злясь тем не менее вовсе не на лучшего друга, а на собственную беспечность.

От одной лишь мысли о том, что на месте Ини мог оказаться старик, кровь стыла в жилах. Увидь тот карту, расспросов точно не удалось бы избежать. Врать деду никогда не получалось. Он видел всех – и в особенности Джэя – насквозь, а узнав правду, обязательно устроил бы хорошенькую взбучку.

Ини, невысокий пухленький паренек в круглых очках и копной каштановых кудряшек на голове, с любопытством уставился на пожелтевший от времени свиток в руках Джэя.

– Значит, все-таки не передумал?

– Нет, не передумал, – помотал головой Джэй, и Ини тут же насупился.

Хотя Джэй, совсем недавно отметивший свой шестнадцатый день рождения, был на полгода младше Ини, люди частенько отмечали, что из них двоих именно он казался старше. И дело не только в том, что Джэй вырос почти на полторы головы выше друга. Просто Ини, единственный сын сельского учителя, избалованный родительской лаской и вниманием, частенько вел себя как капризный ребенок. Вот и сейчас он дулся по непонятной причине.

– Хочешь со мной поехать? – усмехнувшись, спросил Джэй, впрочем, зная ответ наперед.

– Еще чего! – воскликнул Ини. Он демонстративно вздернул подбородок и скрестил руки на груди. – Я еще в своем уме, в отличие от некоторых.

– Смотри, – на всякий случай пригрозил Джэй, – проболтаешься кому-нибудь – я тебя подвешу на площади без штанов, понял?

Но Ини не обратил внимания на пустые угрозы.

– И как только тебе хватает смелости? – покачал он головой. – Или, может, наоборот не хватает … мозгов?

– Что-что ты сказал?!

Джэй напустил на себя притворный гнев, но уже в следующую секунду друзья залились смехом: обижаться друг на друга они и не думали.

Многие поражались тому, что бойкий непоседа Джэй и робкий тихоня Ини – две полные противоположности и по внешности, и по характеру – смогли найти общий язык. И тем не менее мальчишки дружили сколько себя помнили. Джэй защищал Ини, когда кто-то из деревенской шпаны задирал его, а склонный к наукам Ини помогал другу подтянуться в учебе.

Людям, не находившим в двух мальчиках ничего, что могло бы их объединить, было невдомек, что только Ини и никто другой, был рядом в самое тяжелое для Джэя время – в тот страшный год, когда его родителей не стало. Сперва от тяжелой болезни умерла мать, затем пропал отец. Убитый горем, восьмилетний Джэй отказывался выходить из дома. Друзья, конечно, иногда навещали его, говорили, что им жаль, что они соболезнуют его утрате, а затем уходили играть в мяч или купаться в реке: на дворе стоял жаркий июль, в школе начались каникулы, и никто не хотел упускать возможность хорошенько повеселиться. Один лишь Ини ни на шаг не отходил от ревущего Джэя и утешал как мог. С тех самых пор мальчишки и сдружились, всегда поддерживая друг друга.

– Я просто хочу посмотреть фестиваль, – сказал Джэй, утирая выступившие от смеха слезы. – Подумаешь, сокращу путь. Кому от этого станет хуже?

– Тебе, – не раздумывая ответил Ини, похрюкивая от смеха. – Во-первых, в Лес ходить запрещено, и ты это прекрасно знаешь. Во-вторых, если тебя не убьют чудовища, это точно сделает твой дед, когда обо всем узнает.