Теперь к прежним страхам добавился еще один. Калиса надеялась, что целебная трава, как и обещала Тиа, залечит раны, и к утру от них не останется и следа. В противном случае ее ждали большие проблемы. Суми – даже если им приказать молчать – рано или поздно проговорятся, а если новость дойдет до тар–атуа, он обязательно потребует объяснений.

Если бы только время можно было повернуть вспять, она ни за что бы не поддалась соблазну. В храме Калису любили и почитали, о ней заботились и оберегали от любых опасностей – жизнь была счастливой и беззаботной. Стоило ли рисковать всеми благами ради глупой сиюминутной прихоти? И стоила ли эта таинственная Йослинда тех последствий, с которыми, возможно, придется столкнуться?

Тиа же, казалось, ни капли не задумывалась о подобных вещах. Она наслаждалась прогулкой и без умолку говорила обо всем, что приходило на ум – точь-в-точь как болтушки-суми. Подобная беззаботность восхищала и в тоже время раздражала: как можно оставаться спокойной в подобной ситуации? Но постепенно – Калиса и не заметила, как и когда, – рассказы сестры увлекли ее, вновь пробудив ненасытное любопытство.

Год назад Калиса обучала Тиа всему, что знала о храме и Эрмемари, теперь же они с сестрой поменялись местами: роль ученицы досталась ей самой. Калиса с жадностью вслушивалась в рассказы об удивительных травах и цветах, росших вокруг, о немного пугавших, но милых на вид диких зверьках, сновавших между камней в поисках добычи. Тиа с удовольствием отвечала на все вопросы Калисы, и казалось, знала обо всем на свете.

Земли за стенами Эрмемари оказались вовсе не жуткими пустошами, как утверждал принц. Калиса и не представляла, насколько огромен мир: бескрайние, уходящие за горизонт пейзажи захватывали дух, свежий ночной воздух пьянил и кружил голову. Внезапные порывы ветра трепали волосы и заставляли поеживаться от холода, но даже это вызывало восторг, а не раздражение.

Внутри зарождалось новое, незнакомое до сего времени чувство: странная смесь из эйфории и ощущения собственного всесилия. Калиса искренне верила, что ей под силу все, что угодно. Она могла бы не только с легкостью дойти до Йослинды и вернуться обратно, но и добраться до самого края земли. И, что важнее всего, она была вольна сама выбирать, как поступать и что делать. Свобода. Калиса никогда не задумывалась всерьез о том, что лишена ее, принимая затворническую жизнь как должное. Лишь выбравшись за – теперь уже казавшиеся тюремными – стены храма и избавившись от назойливой опеки дюжины нянек, контролировавших каждый ее шаг, Калиса поняла это. Так вот почему, некоторые суми, думая, что их никто не слышал, шептались меж собой о том, что не хотели бы себе такой судьбы, какая выпала кси–атуа. Теперь Калиса поняла смысл тех слов, и (что тревожило ее больше всего) сомневалась, что сможет вернуться к прежнему однообразному жизненному укладу.

***

Наконец впереди показались смутные очертания божественного селения. Вот она – обитель дочерей Анреншена и родина Калисы. Фантазия вновь разыгралась, рисуя одну за другой картины ближайшего будущего, и сердце затрепетало от волнения. Как ее примут сестры? Увидит ли она Отца? В глубине души Калиса надеялась, что этой встречи все же удастся избежать.

Но чем ближе жрицы подходили к Йослинде, тем сильнее росло разочарование. Величественная издали, вблизи она выглядело бедно: ни красоты, ни мощи, ни привычного великолепия.

Храмовый комплекс Анреншена в Эрмемари был щедро украшен драгоценными каменьями и золотом, а стены, окружавшие королевство, возведены из благородного камня. Йослинду же обрамлял покосившийся забор из неотесанных бревен, а вместо пышных украшений и знамен – несколько флагштоков с потрепанными флажками.