Отрок смотрел в фиолетовые глаза и не слушал. Больше всего ему хотелось узнать, надолго ли он задержится тут, в исправительной колонии для несовершеннолетних. С ранних лет он был хорошо осведомлен о подобных местах, и попадание туда давно стало для него лишь делом времени. Отрок огляделся, поерзал на кресле. То не двигалось. «Прикручено» – решил он.

Подготавливая себя к самому худшему, он уставился на свой черный ноготь на указательном пальце левой руки. Ноготь этот приобрел столь угрожающий вид около месяца тому назад ввиду неудачного знакомства с молотком, которым требовалось сбить замок с запертой двери. Но причины со временем поистерлись, и теперь отрок считал свой черный ноготь не иначе, как отметиной тайных сил, не в шутку гордясь этим. То, что чернота на ногте уже начинала сходить, его сильно печалило.

– Я к тому, – продолжал меж тем человек с фиолетовыми глазами, – что двери можно запирать на паспорта. В этом случае они откроются только тем паспортом, на который были заперты. Ну, как с ключами. Ясно?

– Лады-лады. – Отрок деловито откашлялся, сунув снимок в нагрудный карман своего черного костюма, словно нарочно для того приспособленный. – Не погреб… – сухо оценил он это удобство. – …сойдет.

– Вот и отлично. Впрочем, беспокоиться о своей безопасности ты скоро перестанешь. А сбежать не удастся. Так что слушай и запоминай. Ты теперь станешь работать тут.

– Ух ты! – присвистнул отрок. – Всегда мечтал о таком.

– Да уж лучше, чем быть карманником на улицах. Процедура по отбиранию твоего имени пройдет завтра.

– Чо? – поежился отрок. – Про-це-дура? – выговорил он не без труда. – Прописка, что ль?

– Нет-нет. Ничего страшного. Твое имя сократят до нескольких букв, вот и все.

– Зачем это?

– Так надо. Наша организация включает в себя несколько подразделений. И соответствующее число должностей. Например, стрелочники. Они следят за тем, чтобы человеческая жизнь никоим образом не продлилась на неположенный ей срок или, наоборот, не оборвалась до времени. Есть жнецы – кровавая должность, А так же устроители, или лицедеи. Их работа чрезвычайно сложна. Еще есть…

– Хорош дядин дом! – Резко оборвал отрок. – Все при деле! Ну а я-то у тебя кто буду?

– В твои обязанности входит… – Человек с фиолетовыми глазами задумался. – Как бы это сперва…

– А-а, небось хвостом, атасником своим меня сделать решил?

– Нет. Это входит в обязанности осведомителей: наблюдение, слежка, выяснение представлений усопшего о собственной смерти. Ты – лицедей. И еще…

– Чо? – опять переспросил мальчик. – Ли-це-дей… – Слово было для него незнакомым. – Это как балабан, что ли?

– Каждый человек как-то представляет себе свою смерть и то, что с ним станется после, – с серьезным непроницаемым лицом пояснил человек с фиолетовыми глазами. – Все должно сбыться, все его страхи, опасения и желания. Понимаешь?

Отрок не понимал, однако кивнул.

– Это в общих чертах. Пока, наверное, информации с тебя хватит, переваривай.

Отрок опять непонимающе кивнул.

– И вот еще что: ты хорошо меня понимаешь? Я имею в виду слова. Все слова, которые я произношу, тебе понятны?

– Все, – восприняв этот вопрос как издевку, грубо отрезал отрок.

– Мне тоже понятно все, что ты говоришь, – задумчиво, словно самому себе, ответил человек с фиолетовыми глазами. – Хорошо, возникнут вопросы, придешь ко мне. А сейчас уже поздно. Впрочем, здесь всегда так, и не бывает солнца. К этому ты тоже привыкнешь. – Он указал на дверь. – И верни статуэтку, что стащил, пока я читал твое дело.

Отрок оторопел, выложив на стол золотую собачку, которая служила прессом для бумаг.