До нас дошли по преимуществу роскошные изделия, но археологические изыскания показывают, что московские ремесленники изготовляли иконы, кресты и различные украшения на широкий сбыт. Таков, например, нательный крест, найденный при раскопках у церкви Никиты Мученика, на холме, там, где Яуза впадает в Москву—реку.[251]

Конечно, ювелирное дело в Москве не ограничивалось только изготовлением икон, крестов и других церковных предметов. Московские мастера занимались выделкой различного рода ювелирных изделий: сосудов, стаканов, чаш и пр.

Завещания великих и удельных князей наглядно показывают, как развивалось в Москве ювелирное дело. В казне Ивана Калиты хранились только немногие предметы богатого обихода; среди них видное место занимают привозные изделия: блюдо серебряное езднинское (из Иезда в Персии), пояс фряжский (итальянский), пояс царевский (золотоордынский) и т. д.

В позднейших завещаниях великих князей золотые и серебряные вещи упоминаются уже как реликвии или дорогие подарки.

В завещании углицкого князя Дмитрия Ивановича (1521 г.) перечисляется большое количество чар и ковшей с подписями их бывших владельцев, которые указывают тем самым, когда были сделаны эти вещи. В княжеской казне хранились сосуды с именами великого князя Василия Васильевича Темного, князя Бориса Васильевича, чара большая князя Ивана Юрьевича Патрикеева, сковорода с золоченой рукоятью с эмалью (финифтью) великой княгини Марьи и пр. Эти драгоценные вещи, следовательно, были сделаны еще в XV веке. Были в казне Дмитрия Ивановича и сосуды, раньше принадлежавшие боярам и высшему духовенству XV века – митрополиту Геронтию, новгородскому архиепископу Геннадию.[252] Сосуды с русскими надписями, как правило, предполагают русских мастеров, а таких сосудов, как мы видим, уже много изготовлялось в XV веке.

Сохранившиеся до нашего времени различного рода церковные сосуды и дорогие книжные оклады, сделанные московскими мастерами, дают достаточное представление о развитии в средневековой Москве ювелирного искусства. На некоторых предметах имеются надписи мастеров. «А делал Иван Фомин». Такая надпись полууставными буквами помещена на поддоне потира (чаши), хранящегося в музее Троице—Сергеевой лавры. Потир был сделан Иваном Фоминым для Троицкой лавры по специальному заказу великого князя Василия Васильевича в 1449 году.

Надпись на окладе Евангелия великого князя Симеона Ивановича относится к 18 декабря 1343 года. Евангелие было сделано перед отъездом великого князя в Орду. Надписи на подобных заказных вещах были бы прекрасным материалом для лингвистического анализа московского наречия XIV–XV веков, если бы лингвисты когда—либо попытались обратиться к таким источникам.[253]

Особой специальностью было производство дорогих поясов, которые так часто упоминаются в духовных грамотах московских князей. Пояса высоко ценились и различались по своему убранству. Один из таких поясов послужил поводом к большому дворцовому скандалу, который повел к разрыву между Василием Темным и его двоюродными братьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Скандал произошел во время пира на свадьбе Василия Темного. Один из бояр обнаружил, что Василий Косой надел на себя золотой пояс на цепях, который получен был в приданое Дмитрием Донским от суздальского князя – его тестя. На свадьбе Донского пояс подменил тысяцкий Василий и отдал краденую вещь своему сыну Микуле. После этого пояс переходил из рук в руки, пока не достался Василию Косому. Среди великокняжеских поясов находим: «пояс золот с ремнем Макарова дела», «пояс золот Шишкина дела», другой «пояс золот с каменьем же, што есм сам сковал».