То, от чего я бегала, наконец, догнало меня и накрыло с такой силой…

Мне пришлось смело встретиться со своими демонами лицом к лицу, потому что убегать от них уже было бесполезно. Они были внутри меня, и куда бы я ни шла, они следовали за мной.

Следующие три месяца я пила таблетки от тревожности (это были не антидепрессанты, но называть препарат я не буду по этическим соображениям) и ходила на сессии к психологу два-три раза в неделю. Я хотела выбраться из этого состояния любой ценой.

Да, я справилась, я выбралась и депрессии, но это было только первым шагом, чтобы выбраться из всего трудоголизма. Когда я вдохнула с полной грудью и поняла, что я снова могу жить и радоваться жизни, меня накрыло жёсткое осознание.

Трудоголизм никуда не ушёл, а вместе с тем, что я нарыла и осознала на сессиях, никуда не делось. Теперь это придётся в ы г р е б а т ь.

Причём, когда мы занимались, мы работали не только с моей зависимостью от работы.

В первую очередь, мы нашли причину и пытались её устранить. И это была внутренняя тревога, фундамент моей психики, который пришлось сносить и строить заново, с нуля.

Уже спустя время я поняла, что тревожность, что и была всему причиной, мне не враг. Всё, что сформировалось внутри нас, оно нас любит. Этот механизм был во многом мне полезен. Когда я жила в токсичной среде, он надёжно и чётко защищал меня от опасности, которая следовала за мной попятам.

Убедить свою психику, что беспокоиться больше не о чем, я нахожусь в безопасности, оказалось сложнее всего. И сейчас, порой, тревога охватывает меня, но я научилась разговаривать сама с собой и напоминать себе, что подобные страхи – они о будущем, о том, что может никогда не произойти, а «в здесь и сейчас» этого не происходит, я в безопасности.

Это было не просто, много раз я срывалась, приходилось начинать заново. В другие разы и вовсе происходило нечто настолько тревожное, неизведанное, что доходило до панической атаки.

Также тревожность была надёжным инструментом чего-то не забыть. Уже спустя много лет поисков причины я выяснила, что у меня очень плохая память. Пока я беспокоилась не забыть что-то очень важное (чей-то день рождения, важную годовщину или какое-либо событие), я о нём помнила.

Эту тревогу остановить было куда легче, я научилась не просто планировать, но и наняла ассистентку, которая следит за моим расписанием, и в течение дня может напомнить голосовыми или даже звонками о том, что я забыла. Тревога уменьшается, если ответственности становится меньше.

Больше всего тревога была в моменты отдыха. Пожалуй, ни для кого не будет секретом, почему трудоголикам плохо и когда они работают, и когда они отдыхают.

Потому что тревога фонит внутри, заставляя бежать быстрее.

Когда работаешь, вроде бы становится чуть легче, тревога успокаивается. Пока работаешь во фрилансе, очень сложно выделить себе выходной, потому что кажется, что драгоценные часы отдыха – это наше бездействие. Да-да, именно с этим жестоким словом ассоциируется любые минуты без работы.

Пока мы бездействуем, другие уже что-то делают. Вот что происходит в голове трудоголика: «Пока я бездействую, мои конкуренты консультируют моих клиентов, уводя их из-под носа; пишут продолжение книги и уводят моих читателей; ещё немного, и я потеряю всё!». Вместе с тревогой включается драматизация, и, кажется, что наш конец близко. Что опять придётся возвращаться в найм.

Пока мы делаем хотя бы что-то, тревога засыпает на короткий миг. И дальше лишаем себя сна, отдыха, выматываем свой организм. Теряем кайф от жизни.

Трудоголики откладывают жизнь на потом, думая: «