Трудности воспитания. Сборник Евгений Махина

18 сентября 2028 года

Неаполь, Италия

– По-хорошему они явно не понимают… – неразборчиво пробормотал Маттео, без какого-либо стеснения откусывая заусенец на большом пальце левой руки. – На вечернем совещании устрою им Судный день, уж поверь мне.

– Слушай, ну с кем не бывает? Разве так все плохо? – отозвался Антонио, с прищуром разглядывающий висящее на стене меню, напечатанное слишком мелко для его предательски ухудшившегося с годами зрения. Поймав на себе косой взгляд Маттео, он попытался подбадривающе улыбнуться, но улыбка вышла до боли неестественная.

– Насколько все плохо? Ты что, не понима…

Договорить фразу Маттео не успел – его перебил стоящий за кассой прыщавый парень лет двадцати, только что закончивший обслуживать грузную женщину перед ними:

– Добро пожаловать! – c нарочито доброжелательной улыбкой произнес он дежурное приветствие. – Что желаете на обед? Рекомендуем попробовать нашу новинку. Сейчас действует акция: берете две…

– Так, стоп, – резко прервал кассира Маттео. – Не надо мне тут ничего рекомендовать. Просто пробей нам два бургера с курицей, две содовых и одну картошку фри.

И без того не вызывающая доверия улыбка мигом слетела с лица молодого человека. Он захлопнул рот. На скулах едва заметно заиграли желваки.

– Что-нибудь еще? – переспросил кассир, изо всех сил стараясь не показывать своего раздражения, постепенно перетекающего в ненависть, которую он с каждым днем все больше и больше испытывал к неизвестному, прописавшему в стандартах сервиса необходимость по несколько десятков раз в день задавать клиентам одни и те же идиотские вопросы.

Маттео промолчал. Кассир перевел взгляд на Антонио.

– А мне латте, пожалуйста, – произнес Антонио и облизнул нижнюю губу, напомнив себе, что от молочных продуктов следовало бы отказаться, так как последнее время от них бывают спазмы в животе.

– Все одним чеком пробить?

– Одним. Угощаю, – ответил Маттео и небрежно бросил парню скомканные банкноты. Повернувшись к кассиру боком, он облокотился на стойку и продолжил: – Три месяца! Столько времени они твердили мне, что сделка выгорит. А что они заявляют мне этим утром?

– Теперь догадываюсь, – отозвался Антонио, невольно уставившись на большое мокрое пятно под мышкой Маттео.

– Виновато опускают глаза и мямлят, что клиент приостановил переговоры, а все договоренности были предварительными. Предварительными, понимаешь? – Маттео тяжело вздохнул, расслабив узел галстука. – Да коммерческий директор меня на следующем собрании живьем съест. Ему же нет дела до того, что клиент по какой-то там причине отложил открытие торговых точек. Знаешь, что коммерческий мне на это все скажет?

– М?

– Он скажет приблизительно следующее: «Вы должны были закрыть сделку до того, как клиент переобуется». А потом он еще нахмурит брови и добавит: «Мне руководитель группы продаж для таких вещей и нужен: ты должен пинать своих менеджеров, чтобы деньги приходили на наш счет до того, как у клиента возникнет желание что-то там переиграть. Если ты не можешь это делать, то на кой черт ты мне сдался?»

– Ваша сдача, – пробубнил себе под нос кассир, высыпав мелочь в монетницу. Парень не стал отрывать взгляд от рабочего терминала. Его пальцы продолжали бегать по экрану. Со стороны казалось, что молодой человек выполняет какую-то важную операцию. На самом деле кассир просто открывал и закрывал меню настроек, создавая иллюзию занятости, чтобы больше не смотреть в глаза нагрубившему посетителю.

– Я думал, – продолжил Маттео, сгребая сдачу своими толстыми пальцами с грязными ногтями, – что мы идем на перевыполнение плана продаж. Теперь же оказывается, что у нас будет от силы процентов семьдесят – семьдесят пять от плана. И это за неделю до конца квартала. Такие дела…

– Но разве не ты должен был следить за ходом сделки? – с неподдельным недоумением переспросил Антонио, пожав плечами. – Тем более что она такая крупная.

– И ты туда же, – огрызнулся Маттео, протиснувшись поближе к зоне выдачи заказов. – Ты вообще на чьей стороне? На моей? – Сказав это, Маттео тут же прикусил язык, чтобы не оттолкнуть от себя, пожалуй, единственного человека в Неаполе, кому он мог выговориться в столь тяжелый момент. – Прости, – сухо добавил он, выдержав паузу.

– Все хорошо, – отозвался Антонио, наблюдающий за гипнотическим танцем рук собирающих заказы сотрудников кухни. – Но кому поможет эта публичная порка? Начальству разве есть до этого дело?

– А что мне остается? – Маттео на секунду закрыл лицо рукой, принявшись массировать переносицу. – Алтарь корпорации будет требовать жертв, – процедил он сквозь зубы. – Либо кто-то из них, либо я. Если меня из-за этих олухов уволят, то никто из них за меня ипотеку платить не станет. Так? Так. Мне нужна эта работа, эта должность. Так что сегодня же вечером, – Маттео стукнул кулаком по стойке, – демонстративно велю кому-нибудь из этих недоумков собирать вещички, а остальным пригрожу повторением судьбы несчастного.

– Мне кажется, ты чересчур жесток. – Антонио отвел глаза, переведя их обратно на меню, хотя он и понимал, что заказывать ничего из еды не будет, как бы ему ни хотелось вкусить двойной чизбургер. – Ты же не знаешь, что конкретно заставило клиента заморозить сделку.

– Даже не начинай. Думаешь, эта сказка поможет мне там, на эшафоте в кабинете коммерческого директора? Знал бы ты, что это за человек. – Маттео покачал головой. – Ему нет дела до оправданий. – Голос Маттео стал почти металлическим. – Вот и мне тоже. Нужен результат, – Маттео вновь стукнул кулаком, – а не красивая история.

– Ваш заказ готов, – в последний раз вклинился в разговор кассир таким голосом, будто бы зачитывал некролог мотающего пожизненный срок преступника, чья смерть стала облегчением для налогоплательщиков.

Маттео молча схватил два бумажных пакета и кивнул на стаканчики, намекнув другу взять их. Развернувшись, он резким шагом направился к выходу.

– Спасибо, всего доброго, – извиняющимся тоном протараторил Антонио на прощание едва заметно покрасневшему кассиру и поспешил за Маттео.

Выйдя на улицу, приятели расположились на парапете по другую сторону небольшой аллеи, в тени дерева с густой кроной, не дающей пробивающимся сквозь облака лучам солнца напекать стремительно лысеющую макушку Маттео.

Маттео с таким вожделением принялся поедать свой обед, что Антонио побледнел от смеси чувства голода и зависти. Врач предписал ему строгую диету, запрещающую подобную еду. Два с половиной года назад, выйдя из кабинета кардиолога, он пообещал ожидающей его в коридоре жене больше никогда не есть фастфуд. Только вот обещать оказалось гораздо легче, чем отучить себя заедать стрессы быстрыми углеводами.

Маттео погрузился в себя, чавкая и разглядывая безвкусную вывеску кафе напротив. Антонио не пытался вернуть его к разговору. По лицу мужчины было понятно, что он занялся обдумыванием плана по спасению своей карьеры от надвигающейся катастрофы.

Солнце показалось из-за облачной завесы. Мужчины прищурились. Адаптировавшись к яркости солнечного света и приложив ладонь ко лбу, Маттео стал разглядывать свое отражение в большой стеклянной витрине заведения, которое они с Антонио только что покинули. Он на секунду задумался, насколько аляповато на нем смотрелась бы униформа сотрудника этой забегаловки. Возникший в голове образ оказался настолько ему отвратителен, что он сплюнул себе под ноги, не задумываясь о чувствах друга, которого каждый раз от этого воротило, хоть он из вежливости и старался этого не показывать.

Маттео дико захотелось курить.

Он потянулся за пачкой сигарет, лежащей в нагрудном кармане слегка застиранной и абсолютно не подходящей ему по фасону рубашки. Когда-то он мечтал о том, что у него появится женщина, которая будет помогать подбирать гардероб: сочетать по цвету рубашки и галстуки, пиджаки с нагрудными платками, туфли с костюмами. Маттео все больше свыкался с мыслью, что мечте не суждено сбыться. Женщины регулярно появлялись в его жизни, но он каждый раз умудрялся все испортить. Поводы для скандалов разнились, но результат всегда оставался одним и тем же: пассии уходили, демонстративно хлопая дверью. С годами дамы все меньше одаривали его своим вниманием, так как Маттео явно не относился к тому типу мужчин, которые с возрастом становятся более импозантными.

Дверь кафе напротив медленно открылась.

Из тени проема на улицу не спеша вышел тот самый кассир, который несколько минут назад обслуживал приятелей. Маттео вспомнил, что, будучи на кассе, он, вопреки своей привычке не замечать обслуживающий персонал, все же зачем-то бросил взгляд на бейдж парня, но толку в этом особо не было, ведь имя в памяти так и не отложилось.