Молодой человек выглядел растерянно. Он осматривался по сторонам так, будто впервые оказался на улице, проведя большую часть жизни в бункере глубоко под землей. В его глазах читалась смесь любопытства и робости. Губы кассира шевелились, будто бы он с кем-то разговаривал, но сидящему напротив Маттео не удалось разглядеть ни сотового телефона в его руке, ни беспроводного наушника в ухе.

– Вот она – несправедливость, – возмутился мужчина вслух, обратившись к Антонио. – С меня начальство шкуру готово содрать за любую оплошность, а тут вон какое разгильдяйство: сотрудники через главный вход покурить выходят! Это вообще нормально, нет? Куда его руководитель смотрит? Мне их жратва поперек горла встанет, если сейчас придется смотреть, как этот прыщавый неудачник будет смолить и харкать на тротуар, – добавил он, словно забыв о том, что сам только что сделал абсолютно то же самое.

Антонио промолчал, не сумев быстро придумать вразумительный ответ. Он всегда завидовал способности Маттео не лезть за словом в карман, которую тот регулярно демонстрировал.

Молодой человек пошел вперед. Заметив пролетающего рядом голубя, он на секунду втянул голову в плечи и отшатнулся, словно испугавшись. Его лицо вскоре озарила улыбка. Он проводил птицу взглядом, после чего вышел на проезжую часть и как ни в чем не бывало лег прямо на асфальт, устремив взгляд в небо и продолжив что-то бормотать.

– Эй, ты глянь на этого придурка, – бросил Маттео своему другу, толкнув его локтем в бок. – Его, видимо, работа доконала еще больше, чем меня. А все, знаешь ли, познается в сравнении.

Маттео собирался продолжить свое рассуждение, но внезапно замолчал, потеряв дар речи. Он увидел поразительную картину: улицу заполняли люди, разговаривающие сами с собой, так же, как и тот парень из кафе. Их было много: одетые в фартуки официанты, накрахмаленные офисные клерки, строители в комбинезонах. Маттео сразу узнал мигрантов, проводящих ремонтные работы на первом этаже здания, где располагался офис его фирмы. Сталкиваясь с ними нос к носу у главного входа, мужчина каждый раз чувствовал раздражение. Ему уже дважды пришлось сдавать костюм в химчистку из-за оседавшей на нем строительной пыли. Разве нельзя было какую-нибудь пленку натянуть, чтобы изолировать место проведения работ? Или хотя бы просто не шататься туда-сюда, разнося эту грязь повсюду?

Все эти люди, что-то бормоча, неторопливо маршировали к дороге, проходящей по центру делового квартала. В их движениях читалось нечто общее. Маттео, путаясь в мыслях, не мог понять, что конкретно объединяет вон ту только что появившуюся из-за поворота молодую блондинку в брючном деловом костюме и вон того вылезающего из грузовика тучного мужчину в покрытой пятнами спецовке. Они походили на артистов цирка, исполняющих финальный номер шоу-программы, чтобы в конце выйти на поклон под бьющее по ушам музыкальное сопровождение, смешанное с радостными воплями детей, уговоривших родителей купить им всякую ерунду. Идущие демонстрировали какую-то нечеловеческую согласованность. И это пугало.

Маттео почувствовал, как его руки похолодели, а дыхание стало прерывистым. Он вскочил с места, наблюдая, как бубнящие себе под нос люди принялись ложиться повсюду в хаотичном порядке, превращая грязную улицу в некое подобие пляжа в разгар сезона.

По спине Маттео пробежал холод. Он почувствовал себя голым человеком, оказавшимся в грузовом вагоне поезда вместе с больными проказой. Бургер выпал из его рук. Он повернулся ко все еще сидящему на парапете Антонио и, стараясь не привлекать внимание толпы, тихо сказал ему: