— Ничего в тебе мне не противно, Девон. Не стыдись своих шрамов. Пожалуйста.

Он шумно выдыхает.

Я вновь целую его шрам. Тот, что рядом с лопатками.

Дев дрожит. Все его тело крупно дрожит. И я сильнее прижимаюсь к нему.

— Для меня ты прекрасен. Шрамы – часть твоей красоты, часть тебя самого. Они знаменуют собой все, что ты пережил, твою силу. И я люблю в тебе все это.

Подушечками пальцем поглаживаю розоватую стянутую кожу на его спине.

— Не закрывайся от меня никогда. Мне больно от этого. Не убивай меня. Не надо.

— Даниэла, — шепчет он и разворачивается ко мне лицом.

На его лице отражается мука. И боль. Он впервые за много лет так открыт для меня. Я вижу его эмоции, а не ощущаю на ментальном уровне. Как раньше. Внутри меня все стягивается, горит огнем. За него болит.

— Не плачь, — вытирает большим пальцем скатывающуюся слезу по моей щеке.

— Не буду, — мотаю головой, но слезы все равно катятся.

— Хватит плакать, а то ты мне всю комнату зальешь своими слезами.

— Не залью!

— Зальешь. Смотри, мы уже наполовину стоим в твоих слезах.

Опускаю голову вниз, смотрю, но ничего такого не вижу. Поднимаю на него взгляд, бью кулаком его в грудь.

— Дурак!

Взгляд Дева вдруг становится слишком серьезным. Он обхватывает мое лицо двумя ладонями. Подушечками больших пальцев нежно поглаживает щеки.

— Не плачь! Мне убить себя хочется, когда ты плачешь!

— Не буду больше, если ты больше не будешь от меня закрываться.

— Хорошо, — кивает, а потом притягивает к своей груди.

Я крепко обнимаю его за талию, ладошками поглаживаю спину.

Еще какое-то время я чувствую напряжение во всем его теле, но постепенно, с каждым моим осторожным касанием, оно уходит.