Уж понадеялась, что удача на моей стороне. Вцепилась в первую ветку на своем нелегком пути. Подтянулась, стиснула зубы.

Спасение еще никогда не было так близко и одновременно так далеко от меня, потому что кончики пальцев опять соскользнули, и я, плотнее сжав губы, молча рухнула на землю. Потому что нельзя было орать. Даже если чуть дух не испустила, когда спина коснулась земли, а содранную кожу как огнем обожгло.

Тихо ругнулась, поднялась, и уж было полезла вновь, но раздавшийся неподалеку шорох насторожил меня. Пришлось бросить всё как есть и устремиться еще глубже в надежде отыскать более низкий, неровный и шершавый ствол.

Бежала я недолго.

По левой лодыжке чиркнула стрела и острым наконечником впилась в дерево, выросшее прямо передо мной. Я чуть ли не носом в него уткнулась, прежде чем заметила.

Превозмогая боль, попыталась оббежать его, но кто-то резко дернул за раненную ногу, вынуждая снова встретиться с землей. На этот раз не затылком, а лицом. Поползла вперед, хватаясь за корни, камни и траву. Попутно отбиваясь от неизвестного ногами.

Ему было как будто всё равно! Ни звука не издавал, пока я молотила его в бессильных попытках ослабить хватку.

Когда его руки поползли выше, бесстыдно лапая меня за ноги, крик сдержать не удалось. Перевернулась на спину, чтобы как следует размахнуться и врезать ему по челюсти…

Даже в полутьме я узнала этого человека. Его короткую шею и маленькие глазки. И эту шкуру косматую, которую мне «любезно» одолжили на площади, дабы прикрыть срамоту свою от честного народа.

– Вот ты и попалась, сисястая сука, – пропыхтел Гаворно, стараясь подтянуть свою медвежью тушу еще ближе ко мне.

Тягаться с ним в физическом плане было невозможно. Эта гора мышц если на меня и взберется – уже не скинуть, не спихнуть.

Кинжал! Алеке ведь дал мне кинжал!

…который остался в недрах шкуры, сброшенной мною же у подножья скользкого дерева.

Гаворно нисколько не смущала моя измазанная чужой кровью и грязью кожа. Медвежьи лапищи поднялись еще выше, исследовали бедра, талию, легли на грудь.

Но мои руки оставались свободными и вместо того, чтобы продолжать тщетно отталкивать мужчину от себя, схватила его за руку и укусила что было силы. Аж слезы брызнули из глаз от натуги.

Гаворно дернулся, и этой короткой заминкой я воспользовалась, чтобы врезать ему коленом в пах, вывернуться и, спотыкаясь, кинуться прочь.

Затея была не из лучших. Он-то эти джунгли знает, как свои пять пальцев. Я же собирала на пути каждую корягу, царапала обнаженные руки и ноги колючими кустарниками, но бежала вперед, на этот раз не оглядываясь.

Знала, что он и так рядом.

А если догонит – будет намного больнее.

Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда я снова оступилась в темноте, неудачно приземлилась, и лодыжку будто в кипяток окунули.

Продолжить бег в том же темпе теперь не могла, чем и воспользовался Гаворно. Схватил меня за распущенные волосы, потянул на себя. Даже опомниться не успела, как лежала на земле, а крепкий охотник – на мне.

Он уже копошился, доставая свои причиндалы, когда я решилась пустить в ход свой последний козырь.

– Сакра…

А как дальше?! Молить его об удаче, как в прошлый раз, или просто попросить явиться и сбросить это чудище с меня?

Мысли оказались важнее всяких слов.

Вот я отсчитываю последние секунды своей невинности, а уже через несколько мгновений Гаворно вместе со спущенными портками, как по волшебству, улетает в темноту.

Ну прямо знак божий – не иначе! Знак, что мне пора валить, пока есть такая возможность.

Вывихнутая лодыжка всё еще ныла от боли, но сейчас была меньшим из зол. За спиной – перевозбужденный охотник, а где-то поблизости мог затаиться не менее извращенный бог Удачи. Ни с кем из них больше пересекаться не хотелось.