– Ой, совсем не знаю, – голос девушки звучал тоскливо.

Ночью загорелись щёчки у маленькой сестрички. А потом лоб, руки стали горячими. Заболела. И теперь уже просыпаться давно пора, а она всё спит.

– Ара, травка нужна особая. Лечебная, – Саха пыталась вспомнить. Она тоже всё утро просидела над девочкой. – Бабка учила меня немного. Травка такая… листья не зелёные, а как коричневато-красные. И цветочки беленькие, маленькие. Миряником бабка называла эту траву.

– Что-то припоминаю, – Ара встала. – Ты посмотришь за ней? – кивнула на Лу.

– Ну что ты говоришь? Конечно.

– Пойду тогда, поищу.

– Только, Ара, смотри осторожней. Может, кого-нибудь с собой бы взяла? Хоть Мотку?

– Нет. Я одна. Я бегом.

Первой новое приспособление испытала Ара. Взобралась легко и быстро.

Но ребят не поблагодарила. В своих горестных думках даже не заметила изменений.

Куда бежать? Кажется, этот миряник она видела в лесу.

Лес рос неподалёку. Туда рано утром ушли мужчины, туда отправилась и Ара, внимательно глядя под ноги и по сторонам.

Лу болела не чаще, чем другие дети, но всегда с сильным жаром и бредом. Только вот, бред ли это был? Ара почувствовала, как вместе с воспоминаниями о последней болезни сестрёнки, её кожа покрылась мурашками.

Что она тогда говорила?

Ара остановилась. Надо вспомнить. Ей и тогда показались странными слова, а теперь…

Девушка попыталась воссоздать в памяти недавнюю картину. Ночь. Братья давно уже спали. Уставшая мать легла рядом и сразу же глубоко задышала. Ара осталась около сестры. Старая Раха наказала протирать тело девочки каким-то снадобьем. Вот Ара с матерью и сменяли друг друга.

В шалаше не очень темно, свет от костра проникал через открытый полог и окрашивал оранжевыми бликами тёмные шкуры над головой, подстилку из сухой травы, лицо Лу.

От тишины и монотонных действий клонило в сон, и Ара изо всех сил боролась с дремотой. Нет, поняла вскоре, если не освежится, то попросту уснёт, и сестричка останется без лечения.

Вышла из жилища. Тишина. Все спят. Лишь у костра сидит Санк, следит за огнём.

Ара приветливо махнула ему рукой и ушла за освещённый круг.

Ночная роса уже упала на землю. Она-то Аре и нужна. Походила босыми ногами, вмиг сон ушёл, провела руками по траве, а потом ими же, мокрыми, по лицу. Всё, теперь уже не уснёт. Вернулась к сестре.

В шалаше за это короткое время почти ничего не изменилось, по-прежнему сонно дышали братья, по-прежнему мать лежала на боку, обнимая меньшого сына, но Лу…

Глаза её были широко открыты, взгляд направлен вверх, губы что-то шептали.

Ара сначала обрадовалась, подумала, что сестричка пришла в себя. Но сестричка не пришла в себя, и девушка скоро это поняла. Глаза её видели что-то иное, а не их потолок из звериных шкур. Не видели они и Ару, как не пыталась девушка обратить на себя её внимание.

Ара наклонила ухо к самым губам сестры, стараясь понять, что она шепчет без остановки, но разобрала лишь несколько слов:

– … злые лохматые волки… грызут… окружили… рыжие… нет спасения… мать уходи… уходи… не успеешь… братика жалко…

Вскоре Лу замолчала, закрыла глаза и уснула. А утром встала как ни в чём не бывало. От недавней болезни не осталось и следа, сама же ничего не помнила. Даже то, что болела. Но она маленькая, может, просто не смогла объяснить или понять. Ара тоже выкинула из головы страшные слова, мало ли что в жару привидится, а чуть позже всё и началось.

И только сейчас Ара стала понимать. А не те ли лохматые волки напали на них? Толку от того, что они выглядели как люди. Ничего доброго и человеческого в них не было.

Рыжие. В волчьих шкурах на плечах. Большие и лохматые.