– Какое удовольствие говорить с Трубадуром, – Люба наконец оторвала взгляд от огня и подарила собеседнику улыбку. – Только так называли разных зверей. Они даже обитали в разных частях… равнины. Тигры жили в областях, что находятся восточнее…

– Ближе к голове Дракона, – кивнул Трубадур с пониманием.

Люба запнулась и некоторое время не могла подобрать слова.

– Пусть так, – наконец согласилась она. – Ближе к голове Дракона. Львы же населяли южные области.

– Там пустошь, – нахмурился Трубадур.

– Прежде все было иначе, – вздохнула Люба. – Львы были цвета равнинной земли, а тигры – словно цветы жгучеголовки и с черными полосами по телу. Львы и тигры даже могли иметь совместное потомство, если бы встречались. Но они жили в разных местах, поэтому их встречи были крайне редки. А уж если в результате таких встреч появлялось потомство, то это можно было бы назвать чудом. Подкинь дров, будь добр.

Трубадур с радостью выполнил это простое поручение. Стоять у спинки дивана без дела ему было неуютно. Хотелось как-то отблагодарить хозяйку дома, сделать для нее что-нибудь полезное – вот хотя бы подкинуть дров в очаг. Люба где-то на полу, из-под дивана, раздобыла пузатую бутылку и пару стаканов. Из бутылки, не вставая, разлила по стеклянным стаканам ароматную жидкость песочного цвета.

– Виски, – ответила она на вопросительный взгляд Трубадура. – Очень крепкий эль. Самогон.

– На каких травах? – спросил Трубадур с видом знатока.

– Нет там никаких трав, – Люба протянула стакан. – Только ячмень да солод. Древний напиток. Не лей сразу в горло. Возьми его «на нос», – и Люба показала, как брать виски «на нос».

Трубадур послушно засунул нос в стеклянную посуду. Пахло спиртом, дымом, землей и много чем еще. Люба лукавит – есть там какие-то травы, целый букет, разнотравье.

– И если случалось такое чудо, – продолжила Люба, пока Трубадур брал виски «на нос», – если у льва и тигрицы появлялось дитя, то его называли лигром. Лигр – это плод любви льва-самца и самки тигрицы. Двойственная природа, от двух разных начал. Чери у Ворот – они такие же – смешение видов.

– Наполовину человек, наполовину зверь? – догадался Трубадур.

– Нет, – Люба покачала головой. – Не совсем. Черь не зверь. Даже наполовину. Но и не человек. Ни то, ни сё, понимаешь? После Большого Несчастья наш мир пытался справиться с последствиями и стал выкидывать странные штуки. Может, чери – результат этих попыток.

– Они пришли с той стороны Немого хребта? – решил Трубадур. – Или со стороны равнины?

– Никто не знает, откуда они пришли, – ответила Люба. – Некоторые говорят, что они пришли с той стороны Радужной Стены. Только вопрос, зачем они бьются каждую ночь в Ворота, пытаясь прорваться обратно. Наш Город существует так давно, что уже обзавелся собственными преданиями. Не теми, которые вы, Трубадуры, исполняете на сельских площадях, а своими, для, так сказать, внутреннего пользования.

– В городе есть свой Трубадур?

– Нет, мы не поем песен, не ревнуй, – Люба подавила смех. – Мы просто говорим друг с другом. Прежде это называлось «распускать слухи». В местных сказаниях-слухах свои герои. Мы говорим о Воротах, о Радужной Стене, о черях, об Анкетной башне, о Бухгалтере.

– Расскажи! – потребовал Трубадур.

– Всему свое время, – мягко сказала Люба. – Кое-что ты совсем скоро поймешь сам, что-то расскажу я, но большую часть никто из нас не поймет никогда. Или поймет по-своему. У каждого своя история. Многие из них – заведомо выдуманные. Ты расскажешь мне свою. Я послушаю с удовольствием. Мы всегда внимательно выслушиваем новоприбывших, таких, как ты, – все местные когда-то пришли в Город, проделав длинный путь, каждому интересно знать, что изменилось в оставленном мире.