За стеной была вторая часть дома, нежилая. Там сейчас – кладовая и гараж для мотоцикла. Когда-то, в прошлом столетии, это был целый дом. Вернуть бы ему первоначальный вид! Но только после капитального ремонта. А то нынешним летом сквозь прогнившую дранку на крыше лил дождь. На улице уже вовсю светило солнце, а в доме падали с потолка прозрачные капли. Старые стены были крепкими, в морозы держали тепло, но когда дул ветер, сквозило изо всех невидимых щелей – по углам, от окон. И всё-таки это был их дом!

Галя встала, раздвинула цветастые шторы. Яркий свет брызнул в глаза. Февраль, снег кругом, но дыхание весны чувствуется. Андрюша ждал весны, чтобы, для начала, крышу перекрыть. А она ему в этом деле уже не помощница – шесть месяцев беременности. И Галя счастливо улыбнулась.

Она смотрела на привычную уже улицу. Её преобразил недавно выпавший снег, который скоро унесут суровые забайкальские ветры. Виднелись заснеженные сопки, лес, поля. Напротив возвышался дом родителей Вадима-Цыгана. Это было не очень приятное соседство.

Галя усмехнулась. Вспомнила, как, ещё до свадьбы, они сидели с Андреем на лавочке. Вдруг их оглушил рёв мотоцикла, яркий свет полоснул по глазам. Андрей от неожиданности выругался. Кто-то, невидимый, дико газовал, направив луч света прямо в лица. Через несколько секунд мотор взревел, мотоцикл унёсся, оставив запах гари и кромешную темноту.

– Вадька бесится, – уже спокойным тоном проговорил Андрей.

И после свадьбы Вадим долго не мог успокоиться. Раз по десять на дню его мотоцикл, оглушительно тарахтя, разворачивался под самыми окнами. Прежде чем зайти к родителям, Вадим пялился на окна соседнего дома, выглядывая Галю. Андрей морщился, ронял с кривоватой улыбкой:

– Переживёт. На его век девок хватит.

Галя поправила тюлевую занавеску, и перешла на кухню – нужно было приготовить обед для Андрюши. Она быстро и ловко чистила картошку, бросая её в кастрюлю с водой. Это напомнило вдруг общагу, Татьяну, которая уехала, как в воду канула, и писем не пишет. И на свадьбе не была.

Вспомнился тот весенний вечер, когда Галя решила было, что с Андреем – всё кончено. За два дня – ни словом не перемолвились! Конечно, она уверила себя, что семья Клёновых никогда не примет её, и Андрей смирится с этим. Всё на волоске держалось. И если бы он не появился в Татьяниной ограде в тот вечер…. Но он приехал, сказал, что никуда и никогда не отпустит её, что без неё – не жить. Сказал, что договорится в сельсовете, чтобы их с Галей расписали поскорее. Обнял её, поцеловались – впервые в жизни, и уехал – счастливый.

Заявилась Татьяна, и пришлось, в продолжение насыщенного вечера, переходящего в утро, пережить бурю.

– С ума спятила! – шумела подруга, – Кто ж так женится, непутёвые вы!

– Ты что предлагаешь? – ответила ей тогда Галя, – Переспать? Попробовать, как оно? А если ему не понравится – ребёночком привязать?

– Да не будет у тебя с ним жизни, – на Татьяну было жалко смотреть, – Недавно тут расписали одних! Два дня семейной жизни! И – разбежались! Одумайся, пока не поздно! Скажи: «Я подумаю»! Он тебе даже в любви не признался!

– Зачем одумываться? – Галя пожала плечами, её забавляла взвинченность подружки, – Мне никто другой не нужен. И он, если бы не любил, замуж бы не позвал.

– Ты сама-то его любишь?! Он же тебе не пара! – Татьяна была на грани истерики.

И Галя, неожиданно для себя, выпалила:

– Вот вы были бы – пара! На загляденье. Ты же его для себя берегла. Запасной, так сказать, вариант, если с твоим Серёгой не выгорит!

И чего она вдруг вспомнила о Серёге, патлато-бородатом гитаристе, что пел на Татьянином дне рождения? Оказалось – попала в точку, это к нему уезжала ночевать Татьяна в последнее время, хотя врала, что едет к родне. Потому что подруга моментально успокоилась, и пробормотала: