Сегодня приехав, в коммерческий центр, он стал осторожно интересоваться своими попутчиками. Теми, с кем он начал преследование. Хорошо народу в кафетерии было много, и шла постоянная ротация. Одни уходили, другие приходили. Поэтому Стоянов, мог, не привлекая внимания интересоваться, не видал ли, кто случайно Пихлера, Ковача, Санчеса, Аламейду, Келли, Кенига и Барнабаса Ксенакиса. В каждом отдельном случае он интересовался одной фамилией, поэтому, проведенный опрос, никого не насторожил. В ходе опроса, выяснилось, что сегодня их никто не видел. Кое-кого, точно не было и вчера. Некоторые фамилии были под вопросом, но было ясно, что весь списочный состав, непонятным образом прогуливает, важнейшее мероприятие. Полученные данные, будили в голове у Стоянова различные мысли. Все они носили хаотический характер, и ни одна из них не была настолько разумна, чтобы от нее можно было оттолкнуться и выстроить логическую цепочку происшествия.

В самый напряженный момент, когда Стоянов подошел в своих рассуждениях, к последней черте, за которой маячила перспектива нервного срыва, дверь кафетерия открылась, и вошел британец Келли.

Осмотрев пустое помещение, подданный королевства, пошел брать кофе. Наполнив чашку, он еще раз осмотрелся. Было видно, что ему хочется пообщаться, для получения необходимой информации. Выбирать Келли приходилось из двух вариантов: Стоянов или Ходинский. Однако Ходинский сидел с таким выражением, на лице, словно замышлял убийство; причем – не простое, а с отягощающими обстоятельствами. Поэтому, Келли, направился к Стоянову.

– Привет. – Сказал он присаживаясь. – Я ничего не пропустил?

– В каком смысле? – Прищурился Стоянов.

– Занят был вчера. – Беспечно сказал британец. – Но по слухам ничего примечательного не случилось.

– Так! – Мысленно насторожился Стоянов. – Этого, точно, вчера не было. Он один у меня был, под вопросом. Интересно, где он пропадал? Может, колонну сопровождал, а теперь решил поиздеваться?! Или не сопровождал? Глаза подозрительно стоят, в одну точку. Интересно – если его спросить напрямую, что скажет?

БЕЛОРУССКАЯ ЦЕНЗУРА ЗАПРЕТИЛА ВИДЕРОЛИК, С НЛО, НАД МОЛОЧАЕВКОЙ.

В это утро, Молочаевка напоминала первозданный хаос, из которого, потом, появились всевозможные боги. Население даже прибалдело от метаний атташе, торговых представителей и почетных консулов, по деревне. Даже Галина Константиновна отправилась на ревизию своего хозяйства, не с рассветом. Заинтересованная происходящим, она, сразу, сходила к сельсовету и обсудила, в кругу односельчан, переизбыток, в населенном пункте, транспортных средств и интенсивность движения по деревенским улицам.

Прадед, который, заявился на конспиративную квартиру, с целью, проводить полковника Фирсова, на новую строительную площадку, высказался по этому поводу, так:

– Неразбериха, как на первомайской демонстрации времен развитого социализма. Тогда, что творилось, перед тем, колоны перед партийными трибунами пройдут – не передать! Один трудовой коллектив идет в одну сторону, другой – в другую. Бегают люди с мегафонами, разворачивают колоны, направляют их обходными путями, потому, диспозиция была составлена неверно. Ответственные товарищи бегают, отставших ищут. Возле каждого магазина плакаты стоят, потому, что с плакатом не зайдешь. Так половина, этого добра, и оставалась, возле торговых точек. Люди бутылку возьмут и на обратном пути, транспарант не забирают. На кой, он им, теперь, сдался! Так и оставалась половина лозунгов, возле магазинов. Правда, недолго они, там, стояли. На лозунги товар первосортный шел, качественный. Потом этой фанерой люди гаражи оббивали, на дачах использовали. Только надписями – к стенке, чтобы не одуреть, от этой галиматьи.