Когда же я встала рядом с владетелем-узурпатором, то к удивлению своему заметила, что он заметно нервничает. По случаю свадьбы он, в кои-то веки, был чисто одет и хорошо причёсан. И даже щетина на его щеках и подбородке не выглядела неопрятной, как прежде. От него даже приятно пахло. Когда моя ладонь легла в его, я почувствовала, что у него дрожат пальцы. Не могла понять почему.

Я на автомате произнесла брачные клятвы, но, видимо, они всё-таки вышли искренними, раз Истинные Боги не испепелили меня. Но это и неудивительно – я действительно собиралась хранить верность мужу.

Даже не уловила тот момент, когда мой палец опоясал холод обручального кольца.

Вернулась в реальность лишь, когда Верховный Жрец произнёс:

– А теперь можете поцеловать жену.

Я замерла, с ужасом ожидая того, что сейчас произойдёт.

Владетель-узурпатор наклонился ко мне и прошептал:

– Лаверн, закройте глаза и подумайте о чём-нибудь приятном.

Он впервые назвал меня по имени. В его устах оно прозвучало неожиданно мягко и уместно.

Я подчинилась.

Поцелуй был лёгким, как касание крыльев бабочки. И очень быстрым, я не успела лишиться чувств.

Дальше снова туман, наполненный поздравлениями, славословиями, песнями, дарами. Потом был пир. Правда, я не съела ни крошки. К моему удивлению, муж – тоже. Мы старались не смотреть друг на друга, не соприкасаться, насколько это было возможно.

Нервозность не проходила. Казалось, ей наполнен воздух, от неё потрескивают волосы и ткань платья.

Я кинула букет, рыженькая девушка с радостным визгом поймала его. В ту минуту я позавидовала ей. А потом за мной явились певуньи и под гимн новобрачных проводили в нашу общую с владетелем спальню – под неё выделили самую большую комнату в замке, нарядно украсили и обставили изысканной мебелью.

Но я не замечала обстановки, не ощущала, как меня моют, умащивают маслами, расчесывают. Снова очнулась уже сидящей на кровати, в тоненькой и слишком кокетливой ночной сорочке. Мои волосы водопадом стекали по плечам, собираясь в золотистые лужицы у колен. Я сидела в полосе лунного света, лившегося через окно и, наверное, являла собой привлекательное зрелище. Я молила Истинных Богов, чтобы они дали мне сил исполнить то, что называется «супружеские обязанности» и с волнением, замиранием сердца, ждала мужа.

А он всё не шёл.

Видимо, в своей обычной манере решил поиздеваться надо мной, испытать моё терпение. Мне казалось, что я слышу, как пробегают минуты – будто капель, одна за другой, одна за другой.

А его всё нет.

Не думает же он, что я, в одной ночной сорочке, отправлюсь его искать? Молодой жене не пристало покидать комнату в свою первую ночь.

Перевалило глубоко за полночь, когда шаги всё-таки послышались, но, на какое-то время замерли у двери. Потом дверь тихонько приоткрылась, и муж вошёл в комнату. Прежде, не будучи моим супругом, он делал это куда увереннее, открывая дверь едва не с ноги. Что же случилось теперь?

Он осторожно, на цыпочках, подошёл к кровати и присел на самый край.

Я завозилась, давая понять, что не сплю.

– Лаверн, вы что, ещё не ложились? – почему-то в его голосе слышались разочарование и тревога.

– Нет, я ждала вас, господин мой супруг.

Он поморщился.

– Не называйте меня так, я вам не господин.

– Так требует обычай.

Он мягко усмехнулся:

– Мы с вами на то и сильные мира сего, чтобы менять обычаи. Лучше по имени.

– Ну уж нет, мне ваше имя нёбо царапает.

Он грустно хмыкнул:

– Пусть так. Спите.

– А вы?

– А я посижу тут, посмотрю на вас, если вы не возражаете.

Это, определённо, самая странная брачная ночь. Некоторые традиции всё-таки нельзя нарушать, поэтому, залившись краской и радуясь, что этого незаметно в полумраке, я прошептала: