Из фантазий меня вырывают голоса. К кабинету подходит степенная супружеская пара. Скучная. От женщины на весь коридор пахнет классической «Шанелью», и меня начинает подташнивать. Ладно, не от духов. Скорее всего, моё сотрясение шалит. А мужик очень сильно напоминает мужа Альбины. И вот парадокс. Вроде бы бабла у мужика дохрена. Жизнь, можно сказать, удалась на все двести. А в пятьдесят лет уже «не стоит». Сидячий образ жизни, любовь к сладостям и алкоголю грохнули тестостерон Фадеева наглухо. Вообще, я не удивлён, что ребёнок у них так и не получился.

– Кажется, здесь, – дама открывает дверь процедурки, и пара заходит.

Через несколько минут они появляются в сопровождении моей медсестрички и хромающего парня лет пятнадцати.

– Под гипс ничем острым не лазить, самостоятельно не снимать, – напутствует пациента девушка, – и уж тем более никаких экстремальных видов спорта.

– Спасибо большое, – прощается отец семейства, пока мать «облизывает» сына.

– Третий гипс за полгода, – качает девушка головой, поворачивается ко мне и вздыхает: – Входите. Давайте направление.

– Здравствуйте, доктор, – продолжаю смущать её пристальным, максимально откровенным вниманием.

Девушка реагирует на это частым дыханием и гневным взглядом.

Сажусь на стул. Кладу перед ней рентгеновский снимок и заключение. Она внимательно читает.

– Что пишут? Жить буду?

– Показывайте затылок, – ещё один гневный взгляд в мою сторону.

Я скидываю капюшон с головы, а медсестра встаёт из-за стола и подходит ко мне сбоку.

– Чем нанесён удар? – она надевает перчатку и осматривает рану, чуть надавливая.

В нос бьет запах её духов, и я уплываю. Свежие, по-девичьи сладенькие. Хочется зарыться носом за её ушко и вдохнуть поглубже.

– Так чем?

Она надавливает на голову сильнее, и меня отрезвляет волной боли.

– Упал неудачно… – отвечаю севшим голосом.

– Судя по гематоме, это не вы упали, а на вас – кирпич или табуретка, – она ухмыляется. – Что это? – запускает руку в капюшон и подаёт мне колечко от огнетушителя.

Да, это был он. Неприятно вышло. Я забираю улику из её рук.

– Кольцо, – отвечаю невозмутимо. – На самом деле пришёл с ним к девушке предложение делать, а она обиделась. И ещё табуреткой по голове дала. Вы совершенно верно предположили, – я едва сдерживаю смех, видя, как на лице медсестры сменяются эмоции от удивления до полнейшей растерянности. Она что? Шуток не понимает?

– Вы шутите?

Она почти утверждает вопрос, а я уже не могу остановиться, смакуя её непосредственность как редкое блюдо.

– Совершенно серьёзен, – вздыхаю грустно. – Но вы же не такая? А давайте, – я ловлю её руку и прижимаю к своей щеке, кайфуя от нежности пальчиков без острого маникюра, – я подарю его вам.

– Ну хватит! – она, очевидно, приходит в себя от моего напора и отходит на несколько шагов в сторону. – Ваши шуточки совершенно не смешные и мешают мне составить реальную картину травмы. И вообще! Кто вас надоумил капюшон надеть? – она поворачивается ко мне спиной, начинает раскладывать медицинские инструменты и вскрывать ампулы. – Нитки к ране прилипли. Придётся отмачивать. Раздевайтесь по пояс и пересаживайтесь на кушетку.

Пытаюсь осторожно стянуть футболку через голову, но узкий ворот задевает рану. Я, не сдерживаясь, шиплю от боли и неожиданно чувствую запах её духов. Он снова совсем близко.

– Давайте я помогу.

Прохладные пальчики ложатся поверх моих рук. Эти легкие прикосновения кажутся мне сейчас настолько острыми, что низ живота скручивает желанием, а мозг начинает плыть.

– Вы тяните ворот, а я стащу с головы.

Футболка поддаётся легко. Мы встречаемся глазами и замираем. Сердце пропускает удар. В своей логичной фантазии я отбрасываю одежду на пол, ловлю эту строгую девочку в объятия и крепко стискиваю. Зарываюсь пальцами в её длинные волосы, которые сейчас спрятаны под шапочкой, и целую вкусный рот. Подаюсь ей навстречу, но она разрывает наш интимный контакт, прикрывая веки.