– Сергей, мы не будем курить драп в самолёте!

– Миша, не сужай диапазон удовольствий. Пока вы затаривались текилой, я купил бутылку джина и два литра тоника. И теперь у меня два литра очень крепкого джин-тоника. В бутылке от тоника, не придерёшься! Вуаля!

Миша посмотрел на Сергея, и в этом взгляде я увидел, как он даровал Лаптеву прощение за все его прошлые и некоторые будущие прегрешения. Самолёт начал разгон, и мы одновременно с ним. К тому времени, как Екатеринбург скрылся за пеленой облаков, нас накрыло самым крепким в мире джин-тоником.

Я проснулся от того, что мне на грудь села чайка. Где я? Пахло морем. Так как последнее, что я помнил, был самолёт, то мне тут же поплохело. Неужели мы упали? Но как я мог это проспать? Думаю, что процесс должен был быть шумным: крики, рёв моторов, удар о водную гладь. Пол подо мной вибрировал. Я отогнал чайку громким хрипом, и с трудом поднял гудящую голову. Рядом под брезентом лежал Миша, он был непривычно тих. Вдруг на плечо мне опустилась рука. Вздрагивать и нервно оглядываться у меня не было сил, поэтому я медленно развернул вселенную вокруг себя. Предо мною стоял Серёжа и протягивал банку пива. Значит, самолёт не падал: после крушения пиво не выдают.

– Где мы? – спросил я после третьего глотка пива и второго глотка воздуха.

– На пароме, идём на Панган.

– О, господи. Как мы попали на паром?

– Сначала мы сели в самолёт.

– Это я помню.

– Потом выпили, и ты пошёл в туалет.

– Зачем?

– Вот этого я не знаю, потому что потом мы тебя не осязали. Под конец полёта я начал испытывать беспокойство с лёгкой примесью тревоги. А Миша пошёл к пилотам.

– Зачем?

– Спросить, не выпал ли ты. Потом мы тебя нашли. Ты как раз плёл стюардессе про ядерный синтез и предлагал им заняться.

– Зачем?

– Что «зачем?»

– Зачем ты мне всё так подробно рассказываешь?

– Хорошо, я могу и коротко рассказать.

– Давай, а то от твоих подробностей мне становится стыдно. Коротко!

Лаптев отхлебнул пива и вкратце пересказал события последних часов. А именно:

1) как в аэропорту Бангкока Миша капризничал и требовал ускорить паспортный контроль;

2) как я не хотел фотографироваться на визу и кривлялся, словно мелкий бес;

3) как мы были в отрубе, пока самолёт (уже другой) нёс нас из Бангкока к побережью;

4) как с нами фотографировались местные;

5) как Сергей собирал деньги за этот аттракцион;

6) как за собранные деньги он купил пиво, билеты на автобус до парома и на сам паром.

– Воды-ы, – послышалось снизу. Миша пришёл в себя. Сергей начал поить его пивом, как маленького птенца.

– Миша, помнишь, как ты рвался управлять автобусом, когда мы ехали из аэропорта?

– Лапоть, ты в своём уме?! У меня же категории для автобуса нет.

– Не было. А теперь есть! Держи. Ты у водителя права забрал. Надо только фотку поменять.

– Всё из-за тебя! Накачал нас своим джин-тоником. Коктейль, коктейль! Вот мы и превратились в скотов.

– Превратились?!

– Панган! – крикнул вынырнувший откуда-то матросик и, улыбнувшись, показал вдаль. Прямо по курсу показались очертания утопающего в зелени острова. Он был прекрасен. (Остров, конечно, а не матросик).

На пристани все туристы вмиг разбежались, и мы остались одни. Зимние куртки и шапки в руках придавали нам мародёрский вид. Ко мне подошла косая тайка и с поклоном вручила буклетик гостиницы.

– No, no, thanks. We need hotel «Russian star», how can we get there?[1]

В ответ тайка что-то залопотала на местном наречии. Миша недовольно поморщился.

– Что она хочет? Эй, Серёга, ты же по-ихнему знаешь, объясни тёте, чтобы отвалила.

– Соува тии. Соува тии!

– Не тяни, спроси, как нам добраться до нашей гостиницы.