Наскоро поужинав макаронами по-флотски, Оля позвонила Айше выпытать, кем та хотела стать в детстве. Выяснилось, что вторым Гагариным. Из космического в городе только железная конструкция в виде взлетающих ракет. Это было смешно – где Жанатас и где космос.

Мама оторвала Ольгу от телефона и позвала в зал. В сумрачной комнате бледно мерцал экран телевизора.

Оля зажгла свет и присела на продавленный старенький диван.

– Что показывают?

Надежда Петровна подошла к телевизору и выключила.

«Все, приехали. Кто-то настучал, что я курила» – заколготились в голове мысли.

Мама осталась стоять. Заговорила с апломбом, как полагается учителю с немалым стажем:

– Ольга, ты заканчиваешь школу. Впереди тебя ждет долгая и насыщенная жизнь. И я не хочу, чтобы ты прозябала здесь.

Оля едва заметно выдохнула. Не про сигареты, и слава богу. Маму накрыл очередной приступ назидания.

– Мы же это обсуждали, я в Краснокузнецк к Аньке.

– Я хочу попросить, чтобы Андрей женился на тебе и увез в Германию, – отчеканила Надежда Петровна.

Потенциальная невеста часто заморгала.

– Какой Андрей?

Мама присела наконец рядом.

– У тебя много знакомых с таким именем собираются за границу?

Ольга потерла виски, вскинулась:

– Фонпанбек?!

– Да. Если ты не будешь противиться, то когда-нибудь скажешь мне спасибо.

Через распахнутую дверь балкона доносилось стрекотание сверчков, перебиваемое призывами из окон:

– Данияр, домой!

– Максим!

– Аслан, долго тебя ждать?

И в ответ наперебой мальчишеское умоляющее многоголосье:

– Ну, мам!

– Еще пять минут!

– Доиграю, чуть-чуть осталось!

«А мое детство, видимо, закончилось» – пронеслась мысль. Ольга внимательно оглядела комнату и повела носом:

– Мама, ты выпила, что ли?

От папы у Айши не осталось даже воспоминаний. И этого всегда было жаль. «Замечательный, незаурядный, исключительный» – так рисовали образ те, кому посчастливилось его знать.

Он погиб, когда ей исполнилось три года. Поехал в соседний город с коллегами смотреть футбольный матч. Авария случилась на пустынной дороге где-то посередине пути. Остались черно-белые фотографии похорон – какой-то чудак запечатлел траурную процессию от начала и до конца. На одной из них у гроба сидели трое. Мама в черном платке, со стылым лицом и выпирающим животом – беременная вдова в двадцать четыре года. Бабушка, папина мама, с безжизненным взглядом – будто заглянула за поворот, куда ушел единственный сын. И трехлетняя девчонка в светлом платьице – со скучающим видом в ожидании, когда уже можно идти играть.

Через пару месяцев после похорон родилась сестренка. Мама рассказывала, что с папой у них имелась шуточная договоренность – девочкам имена дает муж, мальчикам – жена. Папа мечтал о дочках. Так и говорил: «Буду самый счастливый в своем цветнике». Имя Назгуль тоже он заготовил. Нежный цветочек Назик его и вовсе не застала, но в какой-то мере спасла маму, которая возле гроба упала в обморок. Врач примчавшейся скорой ругался, когда приводил в чувство. «Себя не жалеешь, ребенка пожалей!» Айша ничегошеньки не помнила. Эту историю узнала много позже. Жизнь распорядилась так, что остался цветник Жумабаевых выживать в степном городке самостоятельно, а тот строгий доктор стал позже Олиным отчимом.

Через некоторое время мама снова влюбилась. Как весна, нежно, но властно, заполняет мир после невыносимо долгой зимы, так и новое чувство наполнило ее, подсвечивая каждый жест, каждое слово каким-то удивительным светом. Она вышла замуж, когда Айша уже училась в первом классе. Соседки на лавочке судачили, не особенно понижая голос, что везет некоторым – урвала хитрая татарка красавца, да еще и повесила на него двоих чужих детей.