— Значит, буду стараться ради тебя, — сказала я. — Чтобы к лету обязательно куда-нибудь выбрались.

— Договорились, — утвердительно кивнула Маринка. — А куда поедем? На Бали?

— А мы с тобой вообще в кругосветку рванём! Значит, сначала в Стамбул!..

— Та-а-ак… — подхватила подруга, мечтательно закатывая глаза. — А из Стамбула — в Бомбей!

— Точно! А оттуда уже на Бали.

— Кла-а-ас! Так когда летим?

— Когда разбогатеем! — засмеялась я.

— Тогда у меня новый план, — с серьёзным видом заявила Маринка.

— Слушаю тебя внимательно.

— Значит, сейчас умываем тебя, красим, одеваем, идём в бар. Там ты цепляешь супер-богатого мужика, и мы его грабим! Отомстим, так сказать, всему мужскому роду!

— Супер, — скривилась я. — Только давай ты будешь цеплять, а я — грабить. А то у меня фасад нынче не фонтан.

Маринка расхохоталась от души.

— Ты себя недооцениваешь! Мне вот мужики дорогущие путёвки не дарят! А тебе — пожалуйста! Кстати, до сих пор не понимаю, почему ты не приняла подарок этого чувака? Вот как раз бы мы с тобой вместе и смотались в отпуск.

— Марин, он ведь своей путёвкой рассчитывал меня в постель затащить. А я не продаюсь. Если уж трахаться с кем-то — то только по обоюдному желанию, а не потому, что тебе пальму показали в иллюминаторе. Он, между прочим, сегодня сюда заявился. С цветами…

— Ого! И ты молчишь?! — возмутилась подруга. — Неужто ты опять его бортанула?

— А что мне с ним делать? Он — глубоко женатый дядя, почти в отцы мне годится. Чувств у меня к нему нет и сомневаюсь, что могли бы быть. А если бы и могли, к чему это всё? Опять страдать в роли любовницы? Мне единственный раз в жизни захотелось серьёзных человеческих отношений… Вот только я кандидатов неправильных выбрала.

— Ксюш, ну, ты же не могла с двумя сразу отношения строить.

— Да ну? — хмыкнула я. — Эти вон втроём строили и не обламывались.

— Да они просто трахались втроём. С чего ты взяла, что у них что-то большее было?

— Потому что переписку видела. И тебе показывала. Там очевидно, что не только секс у них был.

— Это ненормально.

— Ненормально, — согласилась я и тяжело вздохнула.

— Так ты всё-таки прогнала своего настойчивого дядечку?

— Конечно. Сказал, что больше не придёт.

— И ты ему веришь? — с сомнением спросила Маринка.

А я только плечами пожала:

— Не знаю. Откуда мне знать, что у этих членоносцев на уме? Он ещё какой-то подарок мне оставил…

— Какой?

— Да в коридоре лежит, не смотрела.

— А вдруг, там опять путёвка? Тогда уж точно не отвертишься, и поедем в отпуск.

— Ну, вот ты иди и смотри, раз тебе интересно, — махнула я рукой и снова зарылась под одеяло. — На тумбочке лежит, в конверте.

Маринка ушла и вернулась не сразу. Я даже внимания не обратила. Машинально полезла смотреть, что там в соцсетях умного (нет) пишут. Только краем заметила через несколько минут, что подруга стоит в проёме с каким-то потерянным лицом. В руках Маринка держала раскрытый конверт. Почему-то её слегка покачивало.

Оторвавшись от подушки, я протёрла глаза и вопросительно посмотрела на неё:

— Ты чего, Марин? Там что, бомба? Дохлая мышь? Сибирская язва?

Ничего мне не отвечая, подруга подошла ко мне, присела рядом и показала содержимое конверта. И я враз поняла её реакцию, потому что сама онемела.

В конверте лежали деньги. Много денег. Охренительно много денег.

4. Глава 4. Адам

Пятьсот один… Пятьсот три… Пятьсот пять…

Oh, God… Как же я ненавижу чётные номера. «506» — чётный, и это не к добру.

В университетском кампусе меня определили в 64-ю комнату, где меня тут же начал доставать Бобби Уайт. А когда переселили в 71-ю, сразу стало лучше. Да, это всё чёртовы числа. Особенно шестёрка — она приносит мне несчастья.