Подхватив мантию, его ввели в просторную залу.

– Позвольте представить вам нашего нового царя, – торжественно объявил Главный распорядитель двора. – Лягуш Четырнадцатый!

– Да здравствует Лягуш Четыр-р-рнадцатый! – разнеслось по всему дворцу. – Виват нашему царю!

– Какой же это царь? – тихо произнёс министр финансов и законных операций. – Это же… обыкновенная лягушка.

– Ваше превосходительство, – возразил ему министр культуры и культурных развлечений, – не торопитесь с выводами! Может, он просто так нарядился. Прикалывается, как говорит молодёжь. Не сесть бы нам в лужу…

– Да, – встрепенулся министр финансов, прикидывая, не проще ли ему будет тайно проделывать свои махинации… ой, управлять финансовыми потоками при таком необычном царе. – Виват ново… нашему царю! – завопил он. – Да здравствует Лягуш Четырнадцатый!

– Как вам наш новый царь? – подошёл к ним министр полиции и полезных доносов.

– Какой базар, гражданин начальник! – сострил министр культуры. – Новый царь выше всех похвал!

Тут заиграла музыка, и никто никого уже не слышал. Все закружились в вихре танца. Фрейлины наперебой стремились пройти в вальсе хотя бы круг с новым царём. Лягуш Четырнадцатый подхватывал то одну, то другую красавицу и неутомимо скакал по всей зале, а в перерывах между танцами жадно поглощал шампанское.

Царская жизнь закрутила Лягушонка, который за короткое время превратился в настоящего царя.

Лягуш Четырнадцатый! Это звучит громко.

И никто уже спорить с ним не посмеет!

Хотя почему-то скучно становилось всё чаще.

То ли дело Жаба! С каким удовольствием он поболтал бы сейчас с ней. Попикировался… Он ей слово, она ему десять, он ей – ква, а она ему – ква-ква-ква!

А здесь?! Скука одна. Танцы-шманцы, бесконечное шампанское, от которого только живот пучит. Постоянно какие-то бумаги приходится подписывать: то один министр прётся со своими глупостями, то другой…

Да ещё всякие послы понаехали!

– Ваше величество, – то и дело подскакивал к Лягушонку юркий секретарь, – проследуйте, пожалуйста, в зал переговоров. Послы Кастелянции уже прибыли!

– Послы? – с удивлением переспросил Лягуш Четырнадцатый. – Какой такой Кастелянции?

– Как же, ваше величество, я же вам вчера докладывал…

«Так, – соображал Лягушонок, – я во дворце, я вроде как царь. Переговоры… Ну, раз Селезень сделал меня царём, то должен был дать и разумение вести царские дела».

И Лягуш Четырнадцатый скачущей походкой направился в зал переговоров. Иностранные послы манерно раскланялись с царём.

Переговоры тянулись два часа кряду, и Лягуш, вытирая белоснежным платком вспотевший лоб, непрестанно думал о том, что ничего скучнее в его жизни ещё не было.

Ему хотелось побегать, попрыгать, хотелось снова оказаться на Нижних прудах…

Но тут всех звали к обеденному столу.

Царь сидел во главе и смотрел на придворных, гостей и каких-то расфуфыренных дам. По привычке начинал отпускать колкости в чей-нибудь адрес, ожидая остроумного ответа, а то и спора. Но на любое высказывание царя все присутствующие отвечали поклонами, улыбками и притворным смехом.

– Одно лицемерие, – ворчал Лягуш себе под нос и углублялся в поглощение обеда.

Он ел заливное из стерляди, жареного поросёнка с хреном, утку, запечённую с яблоками (уж не мудрый ли Селезень это был?!), пил разные настойки и заморские вина…

И наконец у царя ужасно разболелось брюхо!

Едва живой, Лягуш выбирался из-за стола и следовал в опочивальню. Его живот был набит так туго, что аж глаза вылезали из орбит…

Послеобеденный сон был так же тяжёл, как сам обед, отчего царь просыпался совсем не отдохнувшим и в ещё более дурном расположении.