Баррикадьевна Шишкину не понравилась. Как не старался он общаться с нею с максимальной приятственностью и уважительностью, смотрела с плохо скрываемой, даже можно сказать, откровенной подозрительностью.

Откуда ж было знать молодому педагогу, что их первому общению предшествовал телефонный разговор завуча со знакомой из районо. Стоило Вилене Аркадьевне проведать, что к ним едет краснодипломник, выкормыш семейки довольно обеспеченной, но упёрто решивший работать в сельской школе, – самые недобрые предчувствия закопошились в её душе.

– Не «декабрист» ли какой? Они ж в студенчестве натворят бог весть чего, погрязнут в городском разврате, а потом в бега. Студенты, сама же знаешь по всей нашей российской истории, завсегда так. Только воду мутить горазды! – бубнила Аркадьевна в телефонную трубку.

– Да нет вроде, – неуверенно возразила районная чиновница. – Характеристика положительная, общественник, учился хорошо. Его даже на кафедре какой-то хотели оставить, а он отказался, дескать, «на земле» прежде поработать надо. Добровольно он к вам.

– Вот это и подозрительно! Карьерист! – безапелляционно вынесла вердикт завуч. – Наши из деревни бегут, а тут городской к нам ломится. Карьерист!

– Дорогая моя! Молодые нынче так карьеру не делают! – со знанием дела заявила чиновница. – Нынче они вовсе на школу забили. Куда угодно, только не в школу!

– А чего же этот?

– Знаешь… – помолчав, таинственно сказала знакомая. – Тут что-то индивидуальное, личное… Мне так кажется. Разговаривала я с одной своей приятельницей из облоно… Ну ты её знаешь, по телефону не буду. Она в комиссии по распределению заседает. Так, говорит, этот мальчик упёрся – и ни в какую! Дескать, только в село! Может, его краля в вашем селе…

Теперь задумалась Вилена Аркадьевна, просеивая в голове чмаровские девичьи резервы. Ответила категорично:

– Ерунда! Ничего стоящего! Танька у Валентины, но эту я с горшка знаю – не то! Вот разве что…

– Ну-ну?!

– Вы кого директорствовать на Кашуланскую восьмилетку поставили?

– Да ты што! – ахнула в трубку районная чиновница. – Назарова?! Не может быть!

– Очень даже может! – убеждённо заявила Аркадьевна. – В позапрошлом году институт закончила. А по какой специальности, а?

– Русский язык и литература… – прошептала потрясённо в телефонную мембрану собеседница. – Русский и… Да нет, Назарова замуж вышла. Насколько я знаю, ребёнка ждёт…

– Да-да! Умненькая, шустрая, смазливая… – торжествующе раздалось на другом конце провода. – А учились они вместе! Два года разницы – чушь, никакой роли не играет! Сейчас это вообще сплошь и рядом. Ребёнка ждёт! Ещё неизвестно, от кого!.. Аферист он! Диверсант! Сам смоется и в Кашулане школу обезглавит! Дивер-са-ант!

– Вот горазда же ты ярлыки клеить! И декабрист, и карьерист, а теперь ещё аферист и диверсант. А-а! Вот что я вспомнила! И как упустила! Подруга-то моя из облоно сказала же, что не выбирал он сам ни школу, ни село! Мол, куда пошлёте. А ты уж, Аркадьевна, и Назарову приплела! И про дитя накрутила страсти! «Диверсант», «школу обезглавит»! Откуда в тебе столько… подозрительности?!

– Это не подозрительность! – оскорблённо выпалила в трубку Вилена Аркадьевна. – Элементарная бдительность и предусмотрительность!

– Ну да… Этим ваше поколение поболе других отличилось. Особенно бдительностью…

– Все бы такими выросли! Страну из крепостничества вырвали. Гитлера разгромили. Из руин поднялись. Гагарина в космос… А целина?!

– Наше тоже не лыком шито. Вручную поля в тетрадях чертили. Сейчас кому из школяров ни скажи – не поверят… Ладно… Через пару недель приеду обязательно, погляжу, как там у вас учебный год начался, каково методическое обеспечение…