Затем было еще три случая.

Марианна даже вывела странное умозаключение, что как только она вспоминает об Оберине, то тут же провидение решает ее показательно наказать всеобщей похвалой. Наказание через синдром самозванца. Что ж, похоже, мама сейчас невольно затронула какую-то очередную кармическую нить и скоро в почетном уголке их с отцом дома появится еще одна передовица в рамке.

Патрисия ухватила один из стульев и придвинула к столу дочери.

– Тебя давно не было в гостях, – произнесла мать с легкой обидой.

«Да, потому что ты душишь меня заботой», – хотелось произнести в ответ, но вместо этого Мари снова указала на гору бумаг.

– Сама видишь, чем я занимаюсь. Каждое дело – это чья-то смерть или горе. Лучше я потрачу три часа на них…

– Чем на нас?

Ну, приехали. Похоже, что мать решила научить манерам не только Талли, но и ее.

– Чем на дорогу до Хайгардена и обратно, – объяснила ей Мари, как маленькой.

– Ты могла бы перевестись в отделение поближе к нам.

– Нет, мам, я нужна здесь.

– Ага, чтобы разъезжать на этом своем монстре в компании странных личностей.

Марианна побагровела. Мать уловила этот момент и максимально быстро решила сменить тему.

– Так когда у тебя выходной?

– Когда у меня будет выходной, то я буду спать. Мам, ну без обид. Я реально не могу.

– Ты превращаешься в своего отца.

– Мам, не начинай. – Голос девушки дрогнул. – Я просто очень занята.

– Мне нужна была бы твоя помощь и компания на этих выходных.

– Где?

– Клиника «Палстеро».

Ну просто отлично! Еще одна клиника, где ее разденут, осмотрят, а потом скажут с умным видом: «Знаете, мадам, у вашей дочери, экстренная гистерэктомия была проведена. Медицина здесь бессильна. У вас никогда не будет внуков».

Мама раскиснет, пустит слезу и вывалил чуть ли не половину своей жизни. Врачи будут слушать, кивать, а иногда, в нужные моменты, тяжело вздыхать.

Дальше будут волшебные слова, произнесенные заговорщическим тоном: «Но есть одно непроверенное средство. Нам нельзя его назначать кому попало, но вам мы пойдем на уступку. Да еще и за сущие гроши».

Доктора эти будут смотреть так жалостливо и участливо, что смогут выклянчить немного денег на «лечебные процедуры». Толку от них не будет, и все закончится тем, что маму просто облапошит очередное «светило медицины».

Мать дойдет до этого через месяц или два, когда отец заметит выписки по чекам и закатит допрос с пристрастием.

Уже три раза это происходило как по алгоритму. Так что сейчас, на условной своей территории, Мари решила взбрыкнуть:

– Мама!

– Что – мама?

– Я. Туда. Не. Поеду, – произнесла четко д’Алтон. – Точка.

– Но я…

– То-о-очка!

Женщина надулась, словно мышь на крупу. Взгляд ее был каким-то жалостливым и полным боли. Казалось, она собиралась о чем-то попросить, но внезапно передумала.

– Мама, ты говорила, что по делу, – произнесла Марианна, успокоившись. – Переходи к нему. Ты в кабинете инспектора имперского сыска, а не в комнате у своей дочурки. Я на работе, от которой ты меня уже двадцать минут отвлекаешь! Так что, если ты сейчас начнешь говорить про мой мотоцикл, мой образ жизни, моих мужчин, мой дом, да про что угодно, кроме дела, то, господь свидетель, я тебя выведу из здания сама, посажу в машину к Альберту и прикажу никогда больше тебя сюда не привозить.

– Ну хорошо. – Женщина вдруг стала серьезной. – Го-о-оспожа инспектор, я бы хотела заявить о незаконном проникновении в жилище.

– Чье? – Мамино утверждение д’Алтон встретила без особенного трепета.

– Наше! Наше с твоим отцом. В чье же еще?

– Ты сейчас не шутишь?

– Нет. Серьезна, как инфаркт.

– Так. – Дочь протянула ручку и лист бумаги. – Пиши вот тут в бланке свои данные, а затем…