Сгустилась темнота, на реке завыл ветер. Жемчужины Ночи освещали главный зал судна, отчего казалось, что наступил яркий день. Вокруг пиршественного стола сидела дюжина фигур, конечно же, с родителями Аланьжэ во главе. Под ними, в соответствии с распределением рангов, сидели три принцессы и несколько высокопоставленных придворных. Первое место среди придворных занимал Шэнь Е, с которым Фэнцзю уже имела неудачу познакомиться. За ним следовал Су Мое.

Фэнцзю впервые видела принцесс Цзюйно и Чанди и теперь внимательно наблюдала за ними: обе были белы как снег и прекрасны, как цветущие цветы. Их взгляды были очаровательны, а движения исполнены изящества, одним словом – красавицы. Хотя впечатлений от изначального мира у Фэнцзю осталось немного, ей подумалось, что мало кто на Небесах смог бы превзойти их красоту. Фэнцзю громко вздохнула. У госпожи Цинхуа и впрямь удались прекрасные дети.

В середине зала танцевали и пели прелестные девушки. Фэнцзю же погрузилась в свои мысли. Звуки влетали и вылетали из ее ушей, так что она едва ли различала, о чем поют те девы.

А они пели:

– Из туманных облаков стена – мы с тобой на расстоянии сна…

Фэнцзю опрокидывала в себя одну чашу за другой, желая напиться. Так, когда Су Мое в назначенный срок вырубит ее, она будет слишком пьяна, чтобы испытывать боль. Постепенно взгляд ее расплывался. Она смотрела на танцовщиц, напоминавших распустившиеся в тумане гортензии, выхватывая из винного тумана лишь нечеткие лица.

Внезапно кто-то заслонил свет жемчужины справа от нее. Фэнцзю медленно обернулась. В зале, полном света и красок, вдруг появился молодой мужчина в пурпурном и сел рядом с ней.

От этого мужчины веяло ледяной свежестью, что резко выделяло его среди гомона и пестроты зала. Его длинные волосы отливали серебром, а на лбу сиял по виду очень дорогой чернильно-синий драгоценный камень. В его холодном облике сквозило что-то до боли знакомое.

И ледяное лицо казалось ей знакомым. Фэнцзю заторможенно подумала, что на сегодня выпила достаточно вина.

Пока она размышляла, кто он такой и почему так запросто сел рядом с ней, танцовщицы и певицы взяли перерыв, а повелитель на своем высоком сиденье воспользовался паузой в представлении и улыбнулся им. Его громкий голос разнесся по залу:

– Си Цзэ наконец прибыл. Аланьжэ так пьет, что я решил было, причина тому – ваше долгое отсутствие. Хотя в этот раз вы покинули гору из-за болезни Цзюйно, вы давно не виделись с Аланьжэ. Мужу и жене тоже ведь стоит как следует поговорить.

В зале на мгновение угасли все звуки. Сидевший рядом с ней мужчина, которого звали Си Цзэ, негромко отозвался:

– Стоит.

Фэнцзю мгновенно протрезвела.

Выдалась ясная ночь, на волнах качалось лунное отражение. Вода и небо слились воедино, незамаранные мирской пылью. На небе ярко сияла одинокая круглая луна, а под ней, на корме судна, сидели друг напротив друга Фэнцзю с Су Мое, чистили орехи и вели разговоры. Орехи – просушенные под жарким солнцем и оттого хрустящие и ароматные мелкие грецкие орехи. Разговоры – о вдруг нарисовавшемся муже Фэнцзю, достопочтенном Си Цзэ.

Аланьжэ едва достигла совершеннолетия, отчего у нее уже есть муж? Двумя словами не расскажешь. Су Мое велел Фэнцзю чистить орехи, а сам предался воспоминаниям о прошлом.

По словам Су Мое, этот Си Цзэ играл при дворе немалую роль.

В долине Песнопений имелся храм-дворец Разветвления дорог. Его возглавлял Верховный жрец. С древних времен жрец всегда избирался вышними небесами, а день его рождения являл собой настоящее чудо. Должность жреца не требовала большого труда, так как обычно он не вмешивался в дела управления долиной. Однако, если повелитель вел себя недостойно, жрец мог направить прошение на Небеса о низложении такого правителя, тем самым обеспечивая в долине Песнопений порядок и добродетельность правления на долгие годы. Другими словами, жрец исполнял роль надзирателя и наместника Небес в долине Песнопений. Вот почему жрец всегда был первым, кого свежеиспеченный правитель стремился перетянуть на свою сторону.