Фэнцзю вздохнула раз, потом другой. Все же оставалась пара моментов, которые она никак не могла понять. На ее лице отразилось сомнение, она негромко произнесла:

– И все же что-то не так.

Она посмотрела на владыку, и в ее глазах мелькнуло беспокойство.

– Если тогда я видела сон, а сейчас уже не вижу, то что это за место? И вы, владыка… Почему вы здесь? Чья это кровать?

Некоторое время владыка рассматривал Фэнцзю в раздумьях. Выходило, что Сяо-Бай помнит только те времена, когда в форме лисички жила на Небесах в качестве его питомца. Теперь все будет намного проще. С самым честным выражением лица Дун Хуа начал нести полную чушь:

– Это силовое поле, подобное Лотосовому пределу Десяти зол. Янь Чиу заманил меня в ловушку. Ты сильно за меня беспокоилась и поспешила на помощь.

Фэнцзю выразительно округлила рот и изумленно выпалила:

– Вот это Янь Чиу дает! Он поймал вас в ловушку дважды!

Владыка не изменился в лице.

– Он заманил в ловушку не только меня, но и тебя. Мы не сумели вырваться и в итоге застряли здесь.

– Подлец Янь Чиу! – пылая праведным негодованием, воскликнула Фэнцзю. Но тут же озадачилась: – Почему я совсем не помню, что Янь Чиу снова заманил вас в ловушку, а я самоотверженно бросилась вас спасать?

– Потому что ты слишком долго спала, – спокойно ответил владыка.

Видя, что в ее глазах все еще плещутся сомнения, он ласково погладил ее по щеке, пристально посмотрел в глаза и понизил голос:

– Сяо-Бай, разве не ты всегда спасала меня, когда я оказывался в ловушке?

«Разве не ты всегда спасала меня, когда я оказывался в ловушке?»

Фэнцзю будто одеревенела.

Этим вечером в ее голове все перевернулось вверх дном, отчего она вела себя то так, то эдак, без всякого порядка, путаясь и ничего не понимая. Но слова Дун Хуа, словно скользнувший по ее бровям очищающий снег, разгладили ее лоб и вымели из души все терзающие мысли.

В голове наконец прояснилось.

Воспоминания о Небесах сотни лет назад нахлынули на нее, и сердце вдруг сжала тоска.

Она вспомнила, как однажды беседовала с тетей о том, насколько непостижим этот мир. Непостижим он был потому, что в нем имелось множество вещей, которые казались похожими, но таковыми не являлись. Например, «любовь» и «желание». На первый взгляд они не сильно отличаются друг от друга, но на самом деле разница огромна. Она состояла в том, что желанием можно управлять, а любовью – нет. Вот почему красноречиво говорят смертные: «Чувство возникает неведомо откуда и становится все глубже»[13].

В ее с Дун Хуа случае речь шла не об управляемом желании, а о неуправляемой любви. Она думала, что вырвала свои чувства, но не ожидала, что их корни уходят так глубоко. Сначала ей казалось, что она выдернула огромную часть кустарника любви и на этом ему придет конец. Однако оказалось, что, если копнуть глубже, можно обнаружить продолжение чувств.

Она думала, что прошлое унесло ветром и все превратилось в пыль. Но Дун Хуа одной простой фразой смел все наносное, и она своими глазами увидела, как глубоко и надежно укоренились ее чувства.

Почему Янь Чиу снова заманил Дун Хуа в ловушку? Почему она не усвоила урок и вновь радостно поскакала его спасать? Больше не было нужды размышлять над этими вопросами.

Владыка сказал: «Разве не ты всегда спасала меня, когда я оказывался в ловушке?»

По прошествии более чем двухсот лет, кажется, он наконец-то понял, что она и есть та самая лисичка, которая когда-то спасла его из Лотосового предела, и она та самая лисичка, которая когда-то сопровождала его на Небесах. Знал ли он, сколько горечи выпало на ее долю?

Но что с того, если он знал, а что, если нет? Сейчас было не время для подобных вопросов.