Слезы вдруг навернулись на глаза и покатились по щекам Фэнцзю. Она будто со стороны услышала собственный хриплый голос:

– Значит, вы знаете, что той лисичкой была я. Но почему вы узнали об этом только сейчас?

Под пологом вдруг сгустились тени. Дун Хуа подушечками пальцев вытер слезы в уголках ее глаз и после долгого молчания сказал:

– Я виноват.

Она смотрела на Дун Хуа глазами, полными слез, и, кажется, впервые видела такое выражение у него на лице.

Фэнцзю знала, что он уступает ей. Признавая за собой вину, он обнажает слабость. Но она отчетливо понимала: незнающий не виноват. Дун Хуа не виноват, это Небеса не дали им общей судьбы. Извинения владыки не имели смысла.

Как и ее слезы. Бессмысленно с таким жалким и трагичным лицом его допрашивать.

Она слышала только, что улыбка может исчерпать вражду, но никогда не слышала, что слезами можно нажить новых врагов.

Она подняла руку, чтобы вытереть слезы, затем опустила взгляд и прошептала:

– Все в порядке. До появления Цзи Хэн в Рассветном дворце вы всегда были ко мне добры. Только после ее приезда ваше отношение изменилось. Но вам не стоит об этом беспокоиться, потому что я давно все обдумала и поняла. Цзи Хэн – ваша возлюбленная. Я в Рассветном дворце была в лучшем случае ручным зверьком. Я поцарапала Цзи Хэн, нет ничего такого в том, что вы заперли меня в наказание. И то, что вы не навещали меня, когда я сидела взаперти, тоже нестрашно, ведь вы были заняты приготовлениями к свадьбе с Цзи Хэн. Перед свадьбой нужно о многом беспокоиться, соблюсти церемонии. Вполне понятно, что вы забыли обо мне.

Она поморщилась и постаралась притвориться великодушной.

– Тем более вам не стоит беспокоиться о том, что ваш новый так полюбившийся вам зверь чуть меня не прикончил. Я давным-давно разобралась в причинах и следствиях тех событий. Если бы в тот день я послушалась Чун Линя и осталась на месте, то несчастья не обрушились бы мне на голову. Так что я не могу никого винить. В конце концов, судьба распорядилась так, что мне немного не повезло.

Она снова подняла руки, чтобы вытереть слезы, и серьезно сказала:

– Поскольку в вашем дворце я немало настрадалась, Небеса, возможно, пытались предупредить меня, что нам с вами не суждено быть вместе, вот почему я…

У нее над головой раздался голос владыки:

– Вот почему ты?..

Фэнцзю слегка приподняла голову. На подбородке у нее еще оставалась пара невытертых слезинок, когда владыка отвлек ее вопросом.

Вот почему?..

Она и сама не была уверена. Владыка нахмурился. Лицо его будто покрылось ледяной коркой. В глазах его, поняла Фэнцзю, стояла печаль.

Если бы он знал, что его любимая лисичка – это молодая владычица Бай из Цинцю, что бы он сделал тогда, на Небесах? Дун Хуа подумал об этом и решил, что, скорее всего, вернул бы Фэнцзю в Цинцю. За то, что лисичка спасла его в Лотосовом пределе Десяти зол, в знак благодарности он подарил бы Цинцю несколько сокровищ Девяти небесных сфер. Конечно, ему очень нравилась та лисичка, но все же было слегка неуместно держать при себе в качестве ручного зверька владычицу целого клана.

Безусловно, он многого не знал о прошлом, и, возможно, это незнание само по себе было ошибкой. Однако что прошло, то прошло, и сейчас было совсем не время об этом сожалеть.

На лице Фэнцзю все четче проступала усталость, взгляд ее рассеянно скользил по луне, которая будто запуталась в ветвях.

Она не спала уже почти половину большого часа. Время поджимало.

Погрузившись в Сон Аланьжэ, Фэнцзю растеряла все свое совершенствование, ее душа и тело были повреждены. Все эти три месяца Дун Хуа трижды в день поил ее своей кровью, чтобы затянуть раны ее души и восстановить тридцать тысяч лет совершенствования. Но ее тело все еще оставалось очень слабым и нуждалось в дальнейшем лечении.