– Так он знает о нем?

– Скорее подозревает. Он много рассуждал о том, что мы сами себе готовим гибель использованием такой сложной техники, от которой зависим, без нее мы не сможем ни воевать, ни даже просто жить. Нобелий считает, что мы очень уязвимы – у нас нет ни сильных воинов, ни преданных рабов, и без машин мы бессильны. Уничтожь все оружие – и мы обречены. Его бесполезно убеждать, что техника надежно спрятана, что о ней знает лишь горстка преданных людей: главный инженер, главный механик да мы.

– А сам он будет нам предан?

– На словах – да, но я ни в чем не уверен, Рутений…

Перси слушал разговор, затаив дыхание. Ему стало интересно узнать, о ком шла речь и кто таинственный собеседник вождя. Однако дальнейшее поразило его еще больше.

– Я, разумеется, ни слова не сказал ему об украденных документах, однако…

– Так их взял Гольмий? И Вы не нашли их?

– Нет. Я не знаю. Я склонен думать, что их украл не Перси и не Гольмий, и не кто-то из далеких о политики людей. Это мог сделать лишь тот, кто хорошо понимает их ценность.

– За что же Вы тогда наказали невиновных в краже?

– Во-первых, они теперь далеки от искушения вмешиваться в мои дела, особенно Перси, он ведь чужой человек, я его планов не знаю. Во-вторых, это послужит уроком и для других.

Голоса приближались, и оставаться в укрытии становилось опасно. Перси бесшумно прошел вперед по коридору и вышел на улицу. Услышанное так потрясло его, что теперь совсем расхотелось спать. Такой подлости от вождя Перси никак не мог ожидать.

На свежем воздухе ему стало немного легче, голова прояснилась, и даже немного захотелось спать. Тишина и безлюдье успокоили его возбуждение, и Перси решил вернуться в пещеру.

Перед ним возникла тень. Силуэт загородил проход в пещеру. Огромного роста мускулистый человек зажал ему рот и толкнул, Перси ничком упал на землю, а силач стал избивать его ногами и руками. Перси сопротивлялся, как мог, но скоро понял, что здесь он бессилен. Вдруг удары прекратились, и Перси с трудом поднялся на ноги. Нападавший убегал, и все же в последний момент он оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на свою жертву. Если он хотел остаться незамеченным, то ему это не удалось – лунный свет осветил его лицо, и Перси узнал силача. Перед ним был Блотон.

***

На следующее утро Перси долго и путано объяснял друзьям и перепуганной Нинисель, что произошло ночью.

– Мы ведь тебя предупреждали, а ты опять не послушался, – упрекнул друга Лютеций. – Зачем тебе понадобилось идти гулять ночью одному? А насчет разговора могу сказать лишь одно: ты услышал то, что знать не положено.

– Да, но теперь я уже слышал и не могу не думать об этом.

– Перси прав, – сказал Лоуренсий, – теперь уже поздно жалеть о содеянном. Радуйся, что остался жив. А по поводу разговора могу сказать лишь одно: Монтесума ведет большую игру со сложными правилами, которая называется политикой. Конечно, многие вещи имеют совсем иное объяснение, ведь ему приходится учитывать множество самых разных людей и событий. Теперь ты сам убедился, что он хитрый и коварный человек, поэтому будь осторожен, если тебе придется с ним сталкиваться.

Перси пришлось удовлетвориться таким объяснением. Большего он от друзей не добился, несмотря на многочисленные расспросы. Что-то убеждало его, что друзья знают больше, но не хотят ему говорить, и решил отложить расспросы до более удобного случая. С Нинисель же ему не хотелось делиться своими страхами и проблемами – она совершенно ушла в себя, в свои личные переживания и надежды. Она жила внутренней жизнью, которая казалась ей куда более важной, чем мысли мужа о политике и месте в мире. Все пройдет, он забудет о своих делах, а в ней сейчас совершается чудо – вечное чудо появления новой жизни! Ведь это намного важнее какой-то политики. Временами она ласково спрашивала Перси: