– Чему быть – того не миновать, – беззаботно рассмеялся Перси, – я, конечно, буду предельно осторожен и внимателен. Кстати, какая должность у Гольмия?

– Такая же, как у тебя. Он небольшой начальник, по крайней мере, был им до заключения.

– Его не понизят?

– Не думаю, – ответил Лютеций. – У него в подчинении много людей, и он может попытаться склонить их на свою сторону.

– У меня тоже немало людей, которые беспрекословно меня слушаются.

– И во всех ты уверен, как в самом себе?

Перси оставил последнее замечание без ответа.

Вечером, едва Перси переступил порог зала, к нему навстречу вышла бледная Нинисель, явно взволнованная, с покрасневшими глазами.

– Гольмий вернулся, – сообщил Лютеций, – он оскорбил ее.

Кровь бросилась Перси в лицо.

– Где этот мерзавец?

Гольмий уже сам шел к нему навстречу. Он почти не изменился с их последней встречи, только немного похудел и выглядел утомленным, казалось, общая усталость проникла во все черты его лица, и немного изменилась походка, но в остальном он был прежним, и его глаза сверкали так же враждебно.

– А, Перси, спешишь на помощь любимой жене! Имей в виду: я ее пальцем не тронул.

– Словами порой можно задеть намного сильнее. Если ты еще раз скажешь о Нинисель хоть слово, я тебя убью, как собаку.

– Спорный вопрос, – насмешливо улыбнулся Гольмий, – во всяком случае, вызов принят. Посмотрим, кто кого.

Гольмий отошел, а Перси друзья почти насильно усадили за стол.

– Успокойся, остынь. Вот видишь, мы тебя предупреждали, Гольмий ни перед чем не остановится.

Гольмий за своим столиком шептался о чем-то с Уилви. Он так низко наклонился над столом, что спутанные пряди густых черных волос скрыли лицо; они с Уилви совещались, и Перси почувствовал прилив жгучей ненависти: Гольмий вернулся, и кончилась спокойная жизнь. Все начиналось сначала.

Вечером Перси долго не мог уснуть. Его одолевали сомнения и смутное беспокойство; пролежав без сна около получаса, Перси быстро оделся и бесшумно выскользнул из комнаты, оставив Нинисель безмятежно спать. Нинисель ждала ребенка, и Перси чувствовал к ней особую нежность. Он представлял, как она будет заботливо склоняться над малышом, счастливо улыбаться и рассказывать ему о простых, но всегда милых заботах. Их ждало светлое будущее.

В коридоре тускло горел свет – на ночь его всегда приглушали. Перси осторожно вышел из спальни и направился к выходу в надежде, что глоток свежего воздуха вернет ему утраченный душевный покой. Внезапно Перси услышал голоса в противоположной части коридора и остановился: в одном из говоривших он узнал Монтесуму, второго он не знал.

– Вероятно, но это не объясняет, – говорил незнакомец.

Не устояв перед искушением, Перси подошел чуть ближе и спрятался в углу.

– Вы хотите сказать, – перебил собеседника Монтесума, – что грядут большие перемены?

– Нас ждут тяжелые времена, Нобелий прав.

– Мне надоело слушать бред и сказки этого старика. Я держу его не для того, чтобы постоянно слушать поучения и постоянно узнавать, где я ошибся – счет своим ошибкам я могу вести сам. Вы убеждали меня, что Нобелий – мудрейший философ, и его ценные советы во многом помогут мне, но пока я еще не услышал ни одного ценного указания, зато узнал, что я плохой вождь и самонадеянный человек. Он рекомендует мне окружить себя преданными людьми, но в то же время не советует верить людям на слово. Глупый и противоречивый старик!

– Мое мнение о нем расходится с Вашим, сэр. А о чем Вы говорили во время последней встречи?

– О, он рассказывал мне о гибели нашего мира, предрекал конец света. Я заметил, сейчас это стало очень модным. Кроме того, он упомянул наше секретное оружие.