– Тому, дядюшка, что вы, кажется, хотите заживо женить меня на жирной земле, а я намерен быть в объятиях такой супруги только после моей смерти.

– В таком случае, сударь, я должен вам заметить, что у меня могут найтись и другие наследники; мне стоит только написать вашему двоюродному брату Джемсу; если он согласится на мое предложение, я сделаю его моим наследником. Вероятно, он лучше вас оценит достоинство Персивалевой дачи…

Старик Понсонби пошел к дверям.

– Постойте, любезный дядюшка, – вскричал Вильям, выскочив из кресла: – мы не совершенно понимаем друг друга. Конечно, я бы лучше желал обладать одним вашим имением и быть холостяком, нежели обладать двумя и в придачу мисс Эмилией Персиваль; но все-таки я не говорил вам, что предпочитаю нищенство двум прекрасным поместьям и жене в одной меже. Я знаю, вы любите быть верным своему слову; я принимаю ваше предложение, чтобы избавить вас этим от издержек писать моему брату Джемсу.

– Ну, вот видишь, Вильям, теперь ты стал умен!

Мне ничего больше не надобно. Я тоже знаю, что ты любишь быть верным своему обещанию, и буду считать это дело устроенным. Я только за этим и посылал за тобою; теперь поезжай, куда тебе угодно. Тебя уведомят, когда все будет готово.

– В понедельник, дядюшка, я должен ехать в Таттерсаль для покупки лошади на нынешнее лето; смею ли спросить, дядюшка, когда вы меня к себе потребуете?

– А вот я тебе сейчас скажу: теперь апрель; я полагаю, около июля.

– Около июля, дядюшка!.. Пощадите! Неужели мне жениться, когда собаки бесятся? Нет, я скорее повешусь!

– Пожалуй!.. Оно, действительно, немножко жарко… Так и быть, мы отложим до октября!

– До октября!.. Да я должен в октябре быть в Мельтоне на собачьей травле.

– Сделайте одолжение, сударь, скажите мне, когда же кончатся ваши собачьи дни?

– Очень скоро, дядюшка; но, я думаю, всего лучше было бы отложить до следующего апреля.

– До следующего апреля! Пять тысяч акров отличнейшей земли в одной меже до следующего апреля! Да тут пройдет целая зима! Ну, а если мисс Эмилия Персиваль простудится и умрет?

– Ну так, дядюшка, из предосторожности извольте устроить это к первому сильному морозу.

– Да мы уж несколько лет сряду не видели сильных морозов. Придется ждать целые годы! Нет, не хочу!.. Прощайте, сударь; я сегодня же напишу вашему двоюродному брату Джемсу.

– Что вы, дядюшка!.. Да вы меня обижаете! Вы, может быть, думаете, что я не хочу жениться на невесте, которую вы для меня избрали? Нет, вы меня не знаете. Я не люблю делать вполовину; из уважения к вам, я женюсь в июле, несмотря ни на какую жару!

– Вот за это спасибо, Вильям! Не нужно ли тебе денег на покупку лошади?

– Как не нужно, дядюшка!.. Поверьте мне, что я сдержу свое слово… Лошади теперь, дядюшка, очень дороги… В июле я буду совершенно готов к супружеству… Уж как я торговался с этими проклятыми барышниками: не хотят уступить ни гроша!.. Шестьсот фунтов стерлингов…

– Шестьсот фунтов? Ты с ума сошел!

– В июле месяце, дядюшка, в каникулы…

– Шестьсот фунтов!.. Да это разбой!

– Во всякое время, когда вы прикажете… если только мисс Эмилия.

– Да уж не хлопочи об этом! Это мое дело. Мисс Эмилия!.. Бог с тобою, вот банковый билет в тысячу фунтов; разменяй в Лондоне и пришли мне сдачу по почте… Прощай, поклонись твоему другу Сигрову.

– Таким образом было решено бракосочетание двух поместьев и соединение Вильяма Понсонби с мисс Эмилией Персиваль в одну межу.

– Славно рассказано, мистер Сигров! – сказал лорд. – После этого вы непременно должны распить со мною рюмку вина.

– Признаюсь, я не слишком завидую будущему благополучию мисс Эмилии Персиваль, – заметила старая мисс Оссультон.