– Если хочешь, я уйду, – он взял в руки сумку.

Я махнула рукой.

– Где хочешь, там и садись.

Марк поджал губы. Собрал свои вещи и ушёл в конец класса.

– О, место освободилось! – радостно завопила Вера и плюхнулась рядом со мной. Она как будто бы в упор не видела Марка и наш диалог.

Вчерашний день уже научил меня ни о чём не спрашивать и не удивляться, однако руки всё равно покрылись гусиной кожей.

– Лиса, ты уже сделала домашку? – Вера почти что влезла ко мне под руку. – Дай списать?

– Вер, отвянь, – беззлобно бросила я.

– Адка, дай списать! – неунывающая Вера обернулась к подруге.

– Фиг тебе.

– Лёш, а Лёш…

– Нет.

– Ну вы чё все такие, а? – Вера надулась.

Я скосила взгляд. Верка дура, конечно, но добрая.

– На, – я бросила вдоль стола свою тетрадь. Та ловко поймала.

– Спасибо, Лисичка!

– Пф, – я прикрыла глаза.

Как только Марк пропал из поля зрения, на душе воцарилось нечто похожее на покой. Ребята около меня, по крайней мере, были привычными.

Урок начался, рядом пыхтела Вера, переписывая мои примеры с логарифмами.

Я подумала ещё немного и написала классному руководителю: «Татьяна Владиславовна, я всё-таки поеду в заповедник. Извините, что долго не могла решить».

Верка всё-таки затащила нас всех снова в кино. И дома я оказалась позднее обычного.

Судя по свету в гостиной, папа был дома.

– Привет. Ты поел?

– Да. Привет.

Пока раздевалась, подбирала слова для просьбы.

– У нас выезд на два дня в заповедник. Надо заплатить за путёвку…

– Ну, вот. Опять траты. Нету денег.

– Пап, ну не дури!

– Сколько?

Я назвала сумму. Папа достал из бумажника в два раза больше.

– Да мне и не надо столько, – я растерялась. Конечно, я найду применение этим деньгам, но всё равно…

– Возьми с собой термобельё. И я дам тебе варежки, – он снова погрузился в ноутбук. – Не забудь зарядку и термос. И пенки.

– Что?

– Пенки.

– Зачем? – иногда я в упор его не понимаю.

– Вы же в лес едете.

– Ну, это скорее база отдыха, и там будут экскурсии… Это же не поход, – я стояла растерянная, с деньгами в руках. – И вообще-то сейчас март. Вряд ли кто-то предложит школьникам ночевать прямо в лесу.

– Да? Хм…

С детства не могу понять, любит меня папа или нет. Но то, что у него проблемы с выражением эмоций – это стопудово.

Я скрылась на кухне и вздохнула: мой и отцовский порядок – это два разных порядка. Кое-как помытые тарелки стояли стопкой рядом с мойкой в луже воды. Пустая кастрюля на плите с присохшими остатками бульона вниманием явно была обделена. И крошки не убрал. Ругаться бессмысленно, учить – тоже. Мама пыталась это делать почти двадцать лет. Проще смириться, чем объяснять. Он просто такой.

Наверное, будь мама рядом, я бы и поговорила, и поплакала, и рассказала.

Но слёзы, которые ещё были неделю назад, уже кончились. Я просто устала.

Машинально надела наушники, включила музыку и залезла в холодильник. Ещё чуть-чуть, и мыши придётся тут удавиться…

Музыку прервал звонок, я не глядя приняла его.

– Ты всё-таки едешь?

Чего?!

– Марк?

Я захлопнула холодильник.

– Да, я.

– Откуда ты узнал?

– Я рад, что ты едешь.

Какое самодовольство и уверенность! И как он мог узнать? Но… если бы не он, я бы не изменила решения, ведь так?

– Окей.

– Наверное, сегодня нехорошо вышло…

– Ребятам пофигу. Если вместо тебя манекен поставить, они разницы не заметят.

– Это хорошо, – голос был выверено ровным.

– Ничего хорошего. Ты же совсем один, – я осеклась.

Ох, зря я это сказала.

Он долго не отвечал.

– Увидимся завтра.

Наклонившись, я снимала ботинки перед своим шкафчиком и только собиралась сунуть левую ногу в кеды, когда ко мне подошли серые вытертые джинсы. Обувь тоже не подвела: неброские, но стильные боты из серой замши. Я подняла взгляд, и, потеряв равновесие от удивления, оперлась о соседний шкафчик.