– Пришли, – резко затормозил Амир.

Панкадж споткнулся и упал.

– Ты как? – спросил Виджай.

С земли послышался хохот Панкаджа:

– Здесь ящерица в пустую бутылку залезла и о стенки бьется, дурочка.

Амир окинул взглядом фонарные столбы. Их было два – по правую и по левую сторону от личика Сандхии.

Амир приладил лестницу к первому столбу и вручил Виджаю лампочку:

– Лезь, – сказал он.

– У меня и так зрение слабое, а в темноте вообще не различаю детали, – сказал Виджай.

– Ладно, тогда ты, Панкадж.

– Я не очень разбираюсь в электричестве, – почесал макушку Панкадж.

– Что там разбираться? – сказал Амир. – Хотя ладно, если тебя шибанёт током, твоя мамаша меня со свету сживет. Давай.

Амир взял лампочку и поднялся по лестнице:

– Хочешь сделать хорошо, сделай сам, – пробурчал он.

Через пять минут оба фонаря исправно светили.

– А я что говорил? – самодовольно поставил руки в боки Амир. – Лампочки здесь со страху никто не менял, вот и не горели.

– Улица сразу оживилась, – поддержал Виджай. – А то темень была, как в гробу.

Желтый свет падал на угрюмое лицо Сандхии.

– Поглядим, что ты теперь сделаешь, – с хохотом обратился к ней Панкадж.

– Жду не дождусь реакции стража Мохана, – сказал Амир. От души насмеявшись, парни разошлись по домам. Панкадж – вприпрыжку, Виджай – пританцовывая, а Амир – гордой поступью лидера. Молодые люди даже не подозревали, что вслед им кто-то пристально смотрит.

Луна скрылась за черными тучами. В воздухе повисло напряжение. Лампочки мигнули, а затем с оглушительным рёвом взорвались.

***

– Беда! Беда! – вопил страж Мохан следующим утром. Он с ужасом смотрел на осколки под фонарями. – Какой безумец осмелился разгневать великую Сандхию? Это конец!

Вокруг собралась толпа зевак. Мохан схватил первого встречного за воротник:

– Беги! Спасайся!

Старик обвел толпу жутким взглядом:

– Вы все! Бегите!

– Да что случилось-то? – спросил молочник.

– Не ходите мимо стены! – предупредил Мохан, косясь на портрет Сандхии. – Она будет мстить за то, что её осветили электрическим светом. Не попадайтесь ей на глаза! Она в ярости.

– А по виду и не скажешь. Выглядит как обычно, – подтрунивала молодежь.

– Глупцы, глупцы, вы все глупцы, – покачал головой старик Мохан. – Вы ещё вспомните мои слова, да только поздно будет.

***

Джай, как обычно, возвращался домой поздно ночью. Он оставил чайную тележку в специальной пристройке на рынке и шагал налегке. Путь пролегал мимо стены Сандхии (парень не слышал речей старика Мохана, поэтому пребывал в блаженном неведении).

– Что за жуть повисла в воздухе? – вдруг съежился он. Не покидало чувство, будто кто-то невидимый давит своим присутствием со всех сторон.

Джай обернулся и прищурился. На тёмной улице никого не было. Размытые силуэты казались спокойными. Джай отправился дальше.

Впереди замерцал огонёк. Кто-то поставил свечу у портрета Сандхии. Джай глянул на портрет и вздрогнул: от колебаний пламени лицо шевелилось, будто живое. Сандхия смотрела грозно, а на губах скользила жуткая улыбка. Глаза были черными, как у демона, и даже поблескивали. Внезапно… она моргнула?

С истошным криком Джай пустился наутёк. Он промчался через две улицы, ворвался во двор своего дома и взмыл на второй этаж. Дрожащими руками Джай достал ключ и никак не мог попасть в скважину. Хлипкая дверь еле держалась на петлях, а вот замок был предательски прочным.

– Может, разбудить соседей? – прошептал он. – Но что я им скажу? Нет-нет. Устал, вот и мерещится всякое, – убедил себя Джай. – Море чая развез, руки-ноги отваливаются, поэтому и нахлынуло.

Джай покопался ещё пару минут.

– Какое облегчение, – наконец выдохнул он, когда вошел в комнату и накрепко запер дверь. – Мягкая постелька – это то, что мне нужно.