Я поднял глаза. Прямо передо мной стоял бригадир путейцев, за его спиной неловко переминался с ноги на ногу проштрафившийся регулировщик скорости.

– Да ладно, пустяки, – пожал я протянутую руку. – Всякое в жизни бывает.

– Да это всё сортировщики. Напортачили, а нам отдуваться, – начал оправдываться башмачник. – Стрелку неправильно выставили, никому ничего не сказали, а тут ещё машинист отцепы выше положенного разогнал…

– Хорош бухтеть, – оборвал его бригадир. – Все виноваты. Нечего на других сваливать… Тебя, кстати, как зовут, парень?

– Андрей.

– А я Евгений Семёнович. А это, – он указал на башмачника. – Это Степан.

– Степан Алексеевич, – уточнил тот.

Семёныч насмешливо фыркнул.

– Ага. Степан Алексеевич Пыськин. Собственной персоной.

Оставшиеся возле рельсов путейцы громко заржали.

– Сами вы… – отмахнулся было Степан, однако не выдержал и тоже расхохотался. – Вот же, наградили предки фамилией! Ну, да и чёрт с ней! Человека же не фамилия красит, так ведь, Андрюха?

– Всё правильно. Не фамилия.

– Во-во, а я о чём говорю. У тебя самого-то какая?

– Фомин.

Степан и Семёныч переглянулись.

– А отчество?

– Николаевич.

Бригадир почесал в затылке. Потом озадаченно хмыкнул.

– Слушай, Дюх. А ты из какой бригады? Не из практикантов случайно? А то я тебя что-то совсем не припомню.

Я покачал головой.

– Нет. Я не из практикантов. Я тут вообще человек случайный. Просто проходил мимо, увидел дырку в заборе, ну и… вот как-то так.

Путеец с башмачником снова переглянулись.

– А ты вообще сейчас где-то работаешь или, как говорится, в свободном поиске?

Вопрос показался мне странным и где-то даже с подвохом, однако острой необходимости врать я не видел. Конечно, не в том смысле, чтобы совсем не врать, а в том, чтобы не врать о моём нынешнем состоянии. В том же, что относилось к побегу из изолятора и тем причинам, по которым я туда угодил, тут всё было с точностью до наоборот, тут требовалось фантазировать по полной программе.

– Да тут, в общем, дело такое. Меня на прошлой неделе из института вышибли, а следом и из общаги. Типа, за аморалку.

– Квасил что ли по-чёрному? – хохотнул один из путейцев.

– Да нет, я просто с дочкой декана слегка замутил, а потом разошёлся. А она, дура, папаше нажаловалась. Ну и… понеслось, соответственно.

– Да уж. Попал так попал, – согласился Семёныч. – Ну а дальше чего?

– Дальше-то? Дальше всё просто. Два дня у знакомого жил, потом к нему родственники приехали, пришлось уйти. Пошёл на вокзал, думал, билеты до дома купить, сам-то я с севера, а тут – бац! – чемодан увели. И сумку. А там всё. И деньги, и документы. Я, короче, к ментам, а они: ты, мол, бичуешь. Еле отбился от них. Потом вспомнил ещё одного приятеля. Он тут недалеко дворником подрабатывает, прописку получить хочет. Пристроил меня помощником. Неофициально конечно. День всего у него поработал и вот – на тебе! Сегодня из ЖЭКа пришли и как орать начали: почему, типа, неустановленные лица на вверенной территории дорогу метут? Что приятелю делать? Выгонят – плакала его будущая прописка. Вот и пришлось опять – в чём было, в том и ушёл. Вот такие дела, – развёл я руками.

– Понятненько, – кивнул бригадир, потом окинул меня внимательным взглядом, словно оценивал, и… вдруг предложил. – А знаешь что, Дюх… Пойдём-ка со мной в табельную, побалакаем. И ты, Стёпа, – глянул он на башмачника, – тоже с нами давай.

– Дык, ежели надо, так я завсегда, – не стал спорить Степан…

Четверг. 11 ноября 1982г.

Уже четвертый день я живу и работаю по чужим документам, хотя, как и раньше, отзываюсь на то же имя и ту же фамилию. А вот по отчеству меня здесь никто не зовёт. И это правильно. Ну какое может быть отчество у не служившего в армии пацана, которому 18 стукнуло всего лишь месяц назад?