Пьер поймал вопросительный взгляд матери и поспешил пояснить свои слова.

– Я хочу издавать свой журнал. Свой! Понимаешь? Тогда никто и никогда больше не сможет указать мне на дверь.

– Но это же стоит огромных денег, – с сомнением покачала мать головой.

– Именно за этим я и приехал к тебе. Мама, расскажи мне о дедушкином завещании.

При упоминании о завещании лицо матери сделалось отчужденным. Какое-то время она молчала, затем нехотя начала говорить.

– Существует такое завещание. Только проку в этом никакого.

– Почему? – поинтересовался Пьер.

– Потому что твой дед совсем не думал о семье. Собственная дочь его интересовала меньше, чем какие-то сомнительные фантазии. Он посвящал им большую часть своего времени. А под конец жизни отец вообще сошел с ума и завещал все деньги какому-то проходимцу.

– Проходимцу? – Пьер не понял ни слова из рассказа матери.

– Вот именно. Проходимцу. Первому встречному. Тому, кто принесет плод безумной фантазии отца. Какие-то там чертежи, которые могут осчастливить не больше ни меньше, как все человечество. Как будто оно в этом нуждается.

– Чертежи? Странно, что ты об этом мне раньше не говорила.

– А о чем говорить? – Мать нервно передернула плечами, словно из-за двери подуло холодом. – Я не верю, что такие чертежи существуют. Они – плод болезненного воображения отца. Не каждому удается пережить известие о смертном приговоре. Он чудом остался жив…

– Я знаю эту историю, а вот про чертежи слышу первый раз. – Пьер с интересом уставился на мать, надеясь, что сейчас услышит что-нибудь действительно интересное.

– Забудь о них. Не стоит думать о фантоме.

– Кто знает, – задумчиво произнес Пьер. – А вдруг они все-таки существуют. Мам, что тебе еще известно об этом деле?

– Существует карта с планом местонахождения капсулы с чертежами. Эту карту отец разделил на три части. Одна из них находится у меня.

– Ты должна отдать ее мне! – горячо воскликнул Пьер.

– Я уже сказала: забудь об этом. Не трать времени впустую.

– Нет. Я сам должен убедиться, правда это или вымысел. Иначе я не смогу спокойно жить.

– Но это невозможно. Предположительно эти чертежи находятся в России.

– Значит я еду в Россию, – взгляд Пьера был полон непоколебимой решимости.

– Ты хочешь отправиться в Россию на поиски этих чертежей? – изумилась мать.

– Именно.

– Но ведь это безумие. Где ты будешь искать оставшиеся части карты?

– Я слышал у деда в Москве была семья.

– Да, но мне о них ничего не известно.

– Я разыщу их, – как одержимый твердил Пьер.

– Мальчик мой, ты затеваешь сомнительное предприятие, – пыталась образумить сына мать.

– У меня нет другого выхода.

– Ну, хорошо. Есть у меня адрес одного человека. Он тебе поможет. Тяжело вздохнув, с видом обреченной мать встала из-за стола и отправилась в свою комнату.

Инга торопилась. На сегодняшний вечер у нее было намечено много планов. И среди этого вороха неотложных дел, ей надо было выкроить хотя бы часок, чтобы заскочить к деду. Он для нее был единственным близким человеком. Родителей Инга потеряла в раннем возрасте. Они были альпинистами и погибли в горах. С тех пор дед был ей и матерью и отцом в одном лице.

Инга улыбнулась, представляя, как обрадуется дед ее приезду. Последнее время она не часто баловала его своими визитами. Дед не обижался. Он понимал, что у его взрослой и красивой внучки помимо работы в частном сыскном агентстве, куда она устроилась год назад после окончания юридического института, существует еще и личная жизнь. И тратить время на старого и скучного зануду, как, лукавя, он часто сам себя называл, ей вовсе необязательно. Инга сердилась на деда за его стремление доставлять ей как можно меньше хлопот. Ох, уж эта известная Гриневская деликатность: никому и ни в чем не быть в тягость. Инга знала, что это у них в крови, своеобразное родовое клеймо. Инга сама была точно такой же. Отчаянное желание быть сильной и независимой, во всем и всегда полагаться только на себя. Даже защититься от хулиганов она должна была сама, никого не зовя на помощь.