Блуждая в ореоле той неопределенности, в которую превратилась ее жизнь за считаные часы, не зная истинных намерений своего возлюбленного и искренне принимая за настоящую любовь то, что профессионально изображал агент прусской разведки, виновница этого переполоха сидела в своей келье, обескураженная и расстроенная. В неге покойной и размеренной жизни в деревне появление отца, скорые хлопоты и необъяснимый стремительный отъезд «во имя твоего же спасения, ненадолго, ты должна меня понять» были так внезапны и закончились так печально, что сейчас, оказавшись в своеобразной тюрьме монастыря, она никак не могла собраться с мыслями. Отец сказал, что Луи Сен-Паль будет преследовать ее и это не сулит ей ничего хорошего, – о да, тут Жюли была согласна. Но зачем ее привезли в монастырь, почему заточили как пленницу и когда выпустят – эти вопросы не находили ответа. Ясность была только в одном: нужно как можно скорее покинуть это ужасное место, бежать, выйти на свободу. Она больше не могла находиться в этом холодном, сером, унылом склепе.
Как ей хотелось стать легкой. Ветром… Именно ветром, чтобы летать где вздумается и никому не подчиняться. Совсем как в детстве, когда она с подружками сбегала с занудных занятий по вышивке в пансионе и, развязав надоедливые зеленые ленты воспитанниц второго класса, валялась в траве, глядя в синее летнее небо и мечтая о будущем. Какой легкой, беззаботной была эта маленькая жизнь! Какими веселыми и верными друзья: Ирен, Элен и Натали… Их называли «д’Артаньяном и тремя мушкетерами» господина Дюма – веселую стайку девочек из «бывших». Имея аристократическое происхождение, они вчетвером были почти изгоями в пансионе, куда каждая попала из-за потерь семьи: кто-то – потеряв отца, кто-то – мать, кто-то – обоих. Их сторонились, им завидовали, их не наказывали учителя… Их никто не любил. И им было легче вместе – стае диких лисят, сбившихся в кучку посреди опасного дремучего леса, от страха во все глаза рассматривающих темноту чащи, жмущихся спина к спине…
Это потом Жюли узнала, что она – хищник, что хищники охотятся в одиночку и что тот, кто сегодня унижал их, завтра утром принесет им завтрак, согнув спину в поклоне. Когда они устраивали эти недалекие побеги вместе, забирались в самую гущу травы в поле и, валяясь на ней, мечтали о том, как всё будет дальше, Жюли казалось, что она летает: таким близким было синее небо… Как давно не видела она писем от своих милых подруг: со всеми этими стремительными переездами сначала в Прованс, теперь под Руан в монастырь отец не позволял ей писать письма и не отдавал ей тех, которые приходили на ее имя…
Благодаря тому, что в библиотеке их дома на Елисейских Полях были не только классические сочинения, но и труды по философии, экономике и праву, которые были проглочены Жюли от скуки, наравне с сочинениями господ Флобера и Ричардсона, ее разум получил весьма деятельностный подход к решению жизненных трудностей: молодая графиня окончательно уверилась, что ей необходимо бежать из монастыря. Способ и место, где она укроется, не были сильной частью ее плана: несостоявшийся любовник стал ей ненавистен, отец предал, и всё случилось так быстро, что Жюли казалось, будто она только что пробудилась от кошмара и не может прийти в себя. Что ожидало ее дальше? Ей страшно было спрашивать себя об этом. Тот самый миг прозрения, когда все иллюзии разрушены и душа ищет хоть какой-то опоры, не находя ее, заставил молодую графиню просидеть всю ночь в оцепенении, так и не решив, как именно она вырвется на свободу и что будет делать, когда это произойдет.