Вторая мировая война окончилась поражением Японии, и Южная часть Сахалина вошла в состав Советского Союза. Но через несколько лет началась гражданская война – конфликт между Северной и Южной частями Кореи, в котором участвовали СССР и США. Ван Су оказался отрезан от родины «железным занавесом», без возможности выехать с Сахалина. Пришла и другая беда – должно быть, от всех тягот и лишений у Ван Су появились признаки страшной болезни – лепры, по-другому – проказы. Из-за болезни его отправили в далекую Среднюю Азию, в глухую деревню.

В те годы не существовало понятия амбулаторного лечения для больных лепрой, им была уготована пожизненная изоляция, фактически больных обрекали на долгую унизительную смерть. Можно только представить, какие жуткие условия были в лепрозориях. Но Бог смилостивился – диагноз Ван Су не подтвердился.

Ван Су оказался на свободе и здоровым, но с плохим знанием русского языка, без образования, без нормальных документов и совершенно один. Из документов было временное удостоверение личности без гражданства, которое крайне ограничивало передвижение. Вернуться в Корею невозможно, на Сахалин – нужно специальное разрешение или советское гражданство. Так и скитался Ван Су по городам и весям. Создать семью не получилось; всё реже и реже вспоминал он свою жену. Первый год Ван Су часто представлял такую сцену: вот он в новой белой рубашке, в старых потрепанных чёрных брюках, поношенных пыльных ботинках встречает свою Ген Ок. В корейской традиции мужчинам не принято выражать свои чувства, но он так рад её видеть, что обнимает и целует её при людях – так сильно хотел он увидеть свою жену, с которой уже год был в разлуке. Вспомнил, как откладывал заработанные деньги и считал, сколько ему нужно времени, чтобы появилась возможность снять маленькую комнату, и тогда он сможет пригласить свою супругу. Мечтал о семье, детях, обязательно должен был родиться сын. Но с каждым месяцем и годом он все реже и реже вспоминал свою Ген Ок, а оказавшись в Средней Азии, окончательно потерял надежду. В его воспоминаниях она осталась застенчивой симпатичной девушкой с большими мягкими глазами, длинными собранными в пучок волосами, нежной шелковистой кожей, маленькой упругой грудью, и ещё запах, лёгкий запах детского молока, который исходил от её тела, его он долго не мог забыть. Никто не предполагал, что это будет первая и последняя их ночь вдвоём. Как жила она все эти годы, как сложилась её жизнь, ведь он совершенно ничего не знал о ней. Ван Су не мог представить её старой, для него она оставалась такой же юной и красивой, как в молодые годы, с озорными смеющимися глазами.

…Когда появились первые сообщения о поездках сахалинских корейцев на родину, о возможностях найти своих родственников, Ван Су просто боялся, ведь прошло 62 года. Все эти годы он жил в Средней Азии, получил советское гражданство, его родители давно уже умерли, а жена… может, замуж вышла, зачем её тревожить. Но невыносимые тоска и боль с новой силой охватили его, и он решил всё-таки попасть на родину, найти могилы своих родных, поклониться им. Вот об этом и было письмо, которое получил мой отец.

Красный Крест Южной Кореи провёл большую работу, и случилось чудо: Ген Ок нашлась, и она жива.

Не менее драматичная история сложилась и у Ген Ок. По корейской традиции она жила с родителями мужа, и в первый год очень надеялась приехать к нему. Но время шло, никаких вестей от Ван Су не было. Куда писать, кого спросить, где искать? Уже нет японской оккупации, закончилась гражданская война, страна в руинах, жив или погиб – никто не знал. Повторно выйти замуж без развода и свидетельства о вдовстве в те времена было нереально, да Ген Ок этого и не хотела. Так и жила, ухаживая за свекром и свекровью. А когда они умерли, пришлось освободить дом, никаких прав на него Ген Ок не имела. И тогда она поселилась при церкви. В Южной Корее много последователей протестантских традиций христианства, одна из таких общин и приютила Ген Ок.