17

Здравствуйте, дорогой Игорь Аркадьевич!

Получила ваше письмо с фотографией и поздравительной открыткой. Спасибо. Очень приятно, что вы все-таки, иногда вспоминаете о моем существовании. А я, честно говоря, думала, что, так как время все стирает, то и вы забыли перезревшую замужнюю даму с Ленинского проспекта, столь горячо обожавшую Вас. Надеюсь, что и мой небольшой подарок передала Оля. Она очень редко пишет мне. У нее крупные неприятности, маме ампутировали ногу. В общем, приходится трудно: грудной ребенок на руках, молодого любовника надо ублажать и заботиться о больной матери. Не знаю, как ее еще хватает. Между тем, голос у нее по телефону был оптимистичный, как всегда веселый. Почти все время разговаривала она, как она по мне соскучилась, как успела привыкнуть и ей не хватает, да и в письме тоже об этом. Я тоже часто думаю о ней с теплотой. Они всегда тепло принимали меня, с ними можно было ничего из себя не изображать, подурачиться. Она, как обычно иронизирует, надо мной, пишет, что интересного в Берлине, много ли пасторов и свободных художников? Я честно написала, что, к сожалению, ни тех, ни других, с мужчинами не общаюсь совсем, те, кто здесь встречается такие… В общем, никакого сравнения с моими московскими знакомыми. Написала ей, что скучаю по тебе, что не хватает и очень сильно, общения с тобой (представляю, как они «обсосут» эту тему с Дмитрием!) Как это замечательно, что ты имеешь возможность общаться с такими интересными людьми, что рядом друзья! А здесь, собственно говоря, людям друг до друга дела нет. Такая жуть, все озабочены валютой и покупкой уцененных вещей. А поскольку мы с Михалычем этим не занимаемся (Михалыч, вообще к тряпкам с презрением относится), то вообще, здесь, как белые вороны, а ты сам понимаешь, как относятся к людям, выпадающим из обычного ряда.

Ты, Аркадич пишешь, что седеешь и лысеешь (вот интересно, если у тебя будет лысина, и по бокам длинные волосы!), но ты не расстраивайся, я тебя любого любить буду. Мне собственно, все равно, как ты выглядишь. Вот интересно, мне иногда кажется, что я воспринимаю тебя не глазами или ушами, а каким то другим чувством. Однако, когда слушаю твои записи, представляю часто, как ты сидишь нога на ногу в своих нечищеных ботинках, с гитарой в руках, играешь, откидывая волосы назад движением головы, и мне этот образ приятнее всех красот в Германии. Ну вот, в каждом письме у меня получается почти признание в любви. Надеюсь, тебя это не сильно раздражает.

Вообще я замечаю, что, то ли в связи с моим новым биологическим состоянием, то ли от одиночества, то ли от тоски, но появился невероятный прилив нежности и любви. Сильно подозреваю, что будет девочка, да еще какая-нибудь липучка. Но я подумала, пусть любит лучше многих, чем никого.

С тех пор, как перешагнули за черту Нового года, мне даже стало как-то легче дышать (сегодня 7 января), что-то перевалило и дело пошло к отъезду в отпуск. Родители написали мне, что если Вите не дадут отпуск, пусть он меня довезет до границы, и там, меня на машине встретит брат (так они меня с Димкой жаждут видеть, даже не зная, о моих переменах). Смешно даже, как они собрались меня переправлять из Берлина. Я прежде с ними, никогда больше чем на полгода не расставалась. Я тебе рассказывала, что не поехала с ними в Монголию на второй год. Хотя мне было только 10 лет, я уже тогда поняла, что за границей жить не могу. Меня это страшило, когда я уезжала в этот раз. И честно могу сказать, что все равно, Европа это или Азия.