Было в этом равнодушии ко всему кроме внезапно обретенной радости что-то страшное, но что именно – этого я сказать не могла.

Теперь, когда все мечты и надежды…

Это походило на заученную когда-то формулу, в голове кружились обрывки мыслей, но я так и не смогла понять, почему эти слова вызывают у меня такое чувство – странное, настораживающее, неприятное и ностальгическое одновременно.

***

Мы стояли у высоких дверей Библиотеки. Двери словно врастали в камень горы, тяжелые, узкие, такие же неподвижные, как скала.

В голубых глазах появился неожиданный страх.

– Ну, пойдем же… – хрипло сказала Элеонора. Непонятно отчего откашлялась и покачала недоумевающе головой.

Я вздрогнула.

Гора давила даже здесь, на вершине, может быть, давила даже больше чем у подножия, туманами и тишиной. Исчезнувшие внезапно синие молнии только усиливали это впечатление, потому что в самом исчезновении была какая-то тайна, и я вовсе не была уверена, что хочу эту тайну разгадывать.

Повинуясь голосу Элеоноры, я протянула руку к золоченой резьбе. Почему-то не сомневаясь, что открыть дверь мне не удастся.

Но она поддалась легко.

Я вошла.

В первое мгновение ничего не увидела – здесь было темно. И еще и сыро к тому же, в воздухе ощутимо носился запах никогда не проветриваемого помещения. Такой запах бывает в подвалах и надолго оставленных хозяевами квартирах: затхлый, обескураживающий.

Что-то прошуршало в углу.

Мышь?

Я сама удивилась нелепости своей мысли. Какая же может быть мышь в таком непонятном месте.

Хотя, может быть, именно здесь мышам самое и место?

Я услышала за собой чье-то дыхание. Очень захотелось обернуться, но я не стала: и так было ясно, что пришла вслед за мной Элеонора.

Несколько секунд мы молчали.

– Мы должны позвать… – наконец неуверенно произнесла она.

– Кого? – не оборачиваясь, спросила я.

– Э-э… библиотекаря.

– Хорошо. Зови.

Посопев еще немного, она заговорила. Голос был какой-то смущенный, словно она не знала, имеет ли право говорить все это:

– Мы пришли, чтобы узнать кое-что о Доме Гольц, из которого выходили Короли и Королевы последних тысячелетий. Мы преодолели все преграды, мы терпели лишения, и это знание необходимо нам.

Ни звука в ответ.

Тишина.

– Может быть, ты что-то забыла?

– Издеваешься? – уныло и возмущенно отвечает она. Тем не менее прокашлявшись, говорит еще: – Здесь та, у которой есть право спрашивать.

Фраза, на мой взгляд, идиотская. Тьфу…

Показалось, или опять пробежала проклятая мышь? И откуда бы ей здесь взяться?

Не питаю к мышам особой любви. Когда-то в детстве мне рассказали две жуткие истории о том, как… А, впрочем, это ведь не имеет к данной истории никакого отношения.

И темно еще как на грех…

– Эй, кто-нибудь, включите свет! – неумело шучу я и замолкаю на полуслове. Элеонора приглушенно охает.

Откуда-то сверху падает узкая дорожка желтого света. Как все, оказывается, было просто…

– Спасибо, – зачем-то говорю я.

Делаю несколько шагов по сужающейся дорожке. Та в ответ делается шире.

Оборачиваюсь:

– Элеонора, пойдем.

Больше не надо ничего говорить. Она подхватывает юбки и молча спешит за мной. Я на нее не смотрю. Желтая тропинка ведет меня дальше.

Черт, как же темно вокруг все-таки…

Еще одна дверь.

Интересно, сколько же их еще будет?

Обретя уверенность в своих силах, я вхожу в следующее помещение.

Снова шорох.

Из темноты доносится чей-то пронзительный голос:

– Кому-то понадобилась история Старого Дома Гольц?

Я останавливаюсь.

– Нет, не совсем история. Скорее, сведения о… об одной девушке, принадлежащей этому Дому…

Мне крайне трудно находить нужные слова. Элеонора стоит где-то рядом, и ее присутствие немного мешает, я почему-то не могу расслабиться и сосредоточиться только на деле.