Чтобы лучше понять себя, я в последние годы все больше и больше читаю о страхе. У меня накапливалось все больше книг, мой кабинет наполнялся литературой, я цеплялся за факты. Самые важные факты, вроде того, что страх существует повсюду в мире. Мелкие факты, например, о том, что культурно-специфические страхи также существуют. Возьмем китайское коро – страх уменьшения и возможного втягивания ваших половых органов в нижнюю часть живота. Или японское тайдзин кёфусё – страх, что ваш личный стиль или физическое присутствие оскорбляют других. Моим личным фаворитом является страх инуитов перед каякингом – серия панических атак, вызванных длительным одиночеством во время каякинга. Но ни один из найденных мной фактов не освободил меня от страха.

Я узнал, что я не одинок.

По утрам, когда в долине еще темно, меня будит отчаянный рев одинокого осла. Первое, что я делаю, – это смотрю приложение погоды в телефоне. Я хочу знать, какая погода у нее в Амстердаме, дождь или солнце, надеюсь, что солнце. Вспоминаю запах загара, когда прижимался носом к ее плечу.

Днем я брожу по густым лесам, полным зловещих испарений после сильного дождя, иду, пока не устанут ноги. Когда наступает ночь, птицы прячутся, а живые изгороди и кусты будто поют. Мой друг готовит рыбные палочки, которые оказываются и подгоревшими, и сыроватыми одновременно, а потом мы курим сигары, сидя на раскладных стульях и обсуждая очередной ничем не примечательный день. На выходных мы даем себе передышку: идем в паб в соседней деревне, где смотрим классику велоспорта в компании человека, у которого осталось всего пять зубов, одетого в потрепанную рубашку Johnny Hallyday. Изредка редко мой друг спрашивает о Д. Тогда я отвечаю: «Еще рано».

Мой стол в хижине – на самом деле стол для пикника – завален статьями, бумагами и книгами о страхе. Книги были отсортированы сначала по жанрам, а далее внутри каждого жанра в алфавитном порядке. Затем я расположил их по хронологии – бумажный лабиринт, который я создал для себя, и только я один могу в нем разобраться. Но в моем сознании я – целая толпа.

Когда я приехал сюда, двоюродный брат моего друга только что уехал. Он пережил несколько срывов и приступов паники в течение проведенной здесь недели. Дрожа и чувствуя себя в западне, он строил планы, которые не мог осуществить, отказывался спать головой на восток, а позже и на запад. Конечно, в конце концов он уже совсем не спал, много пил, принимал таблетки, которые не действовали. Уехать ему тоже было нелегко, потому что его пугали шоссе и он жутко боялся ехать быстрее 70 километров в час. Это означало, что ему потребуется почти целый день, чтобы, медленно двигаясь по проселочным дорогам, добраться до своего дома в Кобленце. Почти сутки в машине в таком состоянии! За день до моего приезда сельский врач сделал ему укол валиума, и на него наконец снизошло чувство спокойствия.

По разным оценкам, 7,3 % людей во всем мире страдают от тревожного расстройства^>1. Такая статистика не слишком достоверна; инструменты измерения часто различаются, как и используемые определения. Но других данных нет. Данный нюанс относится ко всем последующим эпидемиологическим оценкам. Этот диагноз ставится с помощью DSM, «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» – стандартного руководства по психическим заболеваниям, которое есть в кабинете каждого врача