сказку, счастье, солнце, небесные светила,

разум и свободу, время и размеры…

Да, Я – Бог, чтобы служить примером.

Только слова этого мало Мне, Я знаю

и ищу синонимы, их Мне не хватает».

Бог сказал: «Стал в себе наблюдать Я

отстраненность какую-то между Мной и Собой.

Чтобы как-то замять Мне открывшийся сбой,

стал придумывать Я Себе новые платья:

вот Я – птичка на ветке, вот в саванне Я – слон,

вот Я – песенка нежная, вот Я – речные пороги,

остров маленький, капля росы, легкий сон…

В них другие совсем Мне являются боги».

Бог сказал: «Деловой Мне ваш нужен совет:

Что не нравится вам во Вселенной?

Может быть, месяц май, подскажите ответ,

сделать до ноября неизменным?

Может, лошади надо помедленней стать,

например, как волу трудовому?

А комете не в космосе где-то летать,

а у вас за обедом быть дома?

А душа, вы хотите, чтоб сделалась вдруг

как голубка, овес или рыбки?

Очертите желаний заведомый круг,

коль смогу, Я исправлю ошибки».

Сетовал Бог: «Я как-то вдруг загрустил

оттого, что был взрослым с рожденья.

И, детства лишенный, Я не узнал, не открыл

этот Мной созданный мир. Удивленья

Я был лишён. И никому не сказал:

«Добрый день, мои мама и папа!»

Наивности не испытал

и не побывал простодушным растяпой.

Все: от лавы, цветов, мошкары, от людей и планет, —

считают Меня и творцом, и в ответе

за их пребыванье на свете.

Грустно Мне так – у Меня даже прошлого нет».

Бог сказал: «Если верить в Меня

вам совсем неприятно,

воля ваша – не верьте, но Я буду искренне рад,

если что-то понравится вам или будет занятно

из творений Моих наблюдать непривычный парад:

вот ракушка, в которой мелодия, как в дольнем хоре,

вот деревья, летящие к звездам коварно лихи,

а вот море, твердящее сотни раз: «Да, я море»…

Я не гордый: Мой мир совершенен не более,

чем поэтом зачеркнутые стихи».

«Случай чрезвычайный, – поделился Бог, —

Я подумал, для чего Мне эти странные созданья —

ангел, дракон-ящер и единорог, —

есть ли оправданье их существованья?

Я призвал к совету крепких и реальных,

тех, в кого Я верю, пусть неидеальных:

лошадь, баобаб и гору, что у моря,

чтобы обсудить все в общем разговоре.

Спорили, рядили, пять раз собирались,

но не договорились, хотя все старались.

И решил оставить Я, рискуя, может, многим,

ангела, дракона и единорога.

Но во избежание недоразумений

сделал их невидимыми средь других творений.

Бог сказал: «Чтобы Мне позабавиться,

Я решил человеком представиться.

В плоть оделся Я: череп, стан, органы, мышцы…

Дал Себе Я слова, чтоб от гордости пыжиться.

Дал Себе сон-мечту, честью Я наслаждаюсь,

то ли есть Я теперь, то ли нет – не ручаюсь.

Сходства много, Себя бы не обмануть,

соблазнителен Мне человеческий путь.

Но душа Моя все ж остается весомей,

чем то бренное тело на душевном подъеме».

Бог говорит: «Что вы, верить в Меня?

Я предложить не решаюсь вам даже.

Спросите совета у искры огня,

у куницы, росы – они лучше подскажут.

Взвесьте все «против», все «за» и все «вероятно»;

галька на пляже, заря, полуостров, родимые пятна

вам присоветовать смогут полезное что-то.

Проконсультируйтесь с мышцей своею, с аортой,

легкими, кожей, с ушами, с глазами:

это им нужно будет решать, не нам с вами…

Если выбран момент для желанья благого —

верить в Бога».

«Почему, – молвит Бог, – Я вот должен один

отвечать за Свою за божественность?

Вот, к примеру бы, вы, молодой господин,

иль Вы, в шляпе – сама непосредственность, —

не хотели частично со Мной разделить

Мою вечность, Мое всемогущество?

Стало б лучше иль хуже от этого быть?

В этом есть лишь одно преимущество:

вы пришли бы ко Мне на подмогу,