Бог говорит:

«Не одну сотню лет изобретал Я игриво

стройные ноги с волнистым хвостом и златокудрую гриву.

Тридцать сезонов Я формы искал, верил, что все же сумею

определить для коня Моего корпус, грудь, голову, шею.

Долго лежали все порознь они в праздности скучной,

пока не решил Я их вместе собрать

методом пробы научной.

Может, кому-то не угодил, но конь Мне понравился очень:

он получился лихой у Меня и озорной, между прочим, —

все рвется гулять в облаках среди звезд,

по дальним окраинам Млечным…

Но хорошо понимает Меня и мчится галопом навстречу.

Не любит узды и встает на дыбы, завидев тяжелую ношу…

Не бойся, Мой конь, коль Я создал тебя,

то в трудное время не брошу!»

Бог говорит: «Мне не нравится,

как Я сотворил человека,

сдается Мне, кто-то все время мешал —

так дьявол мешает от века.

Два глаза, два уха Я дал ему, чтоб

он видел и слышал свободно.

Я дал две ноги ему, дал две руки —

он понял, что это удобно.

Но вдруг Я стал скуп и дал тело одно,

боясь, что ходить будет прямо,

и сердце одно, чтобы много любви

не проявлял он упрямый.

Ошибся Я, видно, его обделив,

он вышел надменен и горделив.

Создателя доля сурова,

Я б лучше создал его снова».

Бог сказал: «Сотворив козодоя, печень, сетчатку,

Солнце, которое дни напролет умиляется славой,

Я придумал абстрактных понятий десятки

и раздаю их любому налево-направо.

Разум случайно достанется мрамору, память —

лугу отдам, подарю муки совести тигру…

Только найдется ли тот,

кто сумеет поправить Меня,

если Я ошибусь в этих играх?»

Бог говорит:

«Не совершенен Мой мир, Я не спорю, согласен

и оставляю вам право придумать другой.

Больше того, Я так добр, либерален и Мне будет ясен

второй бог, как Я, но искусный такой,

что может успешно Мои недоделки исправить.

А Мне не мешайте: Я время напрасно теряю,

а должен доделать Луну, камню твердость прибавить

и успокоить колибри, что Я ей вполне доверяю».

Бог говорит: «Мне одному не под силу

весь этот мир привести в совершенство.

И Я потихонечку из джентльменства

бога другого придумал. Мне стало мило —

Я с ним советуюсь: воды в океанах не много ль,

надо ль деревья заставить ходить по дорогам,

может быть, крылья человеческой сделать приметой?..

Не станет ли Мне этот бог конкурентом при этом?»

«Я придумал нежный орган, – как-то Бог мне рассказал, —

он, как губка, красный, мягкий, и, похоже, он играл:

то вздувался, то сжимался, звук шипящий издавал,

будто воздух выпускал – Легким Я его назвал.

Только вот теперь не знаю – в кого орган Мой вселить?

Дать звезде, вулкану, псине, чтоб ей бегать и скулить,

или острову большому, чтобы волны разбивать

и в прибое беспокойном из них пену выдувать.

И решил: сначала орган этот камню подарю,

пусть он с Легкими встречает по утрам свою зарю».

Не имеющий формы Создатель всего,

кем бы Он ни предстал перед нами:

листом дуба, кометою ли кочевой,

острым кристаллом, цунами

иль островом, скрытым в туманной дали…

Только жук, мы при этом не шутим,

формы точной ценитель и житель земли,

не поверит Его божьей сути.

Бог сказал: «Я Бог из уваженья к слову «бог»,

другого слова человек мне просто выдумать не мог.

Слова другие все похожи на издевку и подлог,

и Я искал бы для возврата к нему всяческий предлог,

чтобы осталось неизменным это чудо-слово «бог».

Ради него Я обещаю миру: музыку и силу,