– Господь поможет тебе, сынок.

Легкая тихая радость вошла в мое сердце, и весь ночной кошмар рассеялся, словно его и не было.

– Поскольку ты подал ей, то и Господь подаст тебе, – сказал Джи. Его глаза внезапно отразили всю бесконечность мироздания. Вся наша падшая вселенная стоит с протянутой рукой перед Господом, прося жалкую милостыню, и может быть, однажды, Он бросит ей золотой. И запомни, такая вот, неприметная старушка, которой ты вначале поскупился подать монету, явилась для тебя громоотводом.

Я воспрянул духом и, шагая рядом с ним по платформе, почувствовал себя счастливым. Мы вошли в первый вагон и сели на свободную деревянную скамью. Джи тут же достал из сумки дорожные шахматы и сказал:

– Предлагаю сыграть отчаянную партию, которая захватила бы твой дух. Если ты сможешь подключить к игре те враждебные «я», которые окопались в глубине души и отчаянно сопротивляются обучению, то их удастся трансформировать.

– Вы указываете мне легкий способ моей трансформации, без прохождения стадии Нигредо? – обрадовался я.

– Он потребует от тебя предельной концентрации и тщательного самонаблюдения, – улыбнулся Джи.

Я с большим энтузиазмом открыл красные дорожные шахматы и, расставив фигуры, сделал первый ход. Я уже знал, что Джи превосходно сражается в шахматы. В первые минуты я был полностью захвачен партией, и напряжение игры захватило всего меня, но внезапно что-то произошло, и я перестал спонтанно замечать неожиданные ходы. Мне стало скучно.

– Вот ты и столкнулся со своим свинцом, – заметил Джи, – и не можешь его преодолеть.

– Не знаю, как это сделать, – ответил я.

– Вырвись из привычных шахматных штампов, которыми ты пользуешься в игре. Сделай сверхусилие и преодолей свое тяжелое ощущение, пройди сквозь него, как доблестный воин.

Я попытался следовать его советам, но уже через пять минут выдохся.

– Я не могу найти в этой партии ни одной интересной комбинации. Мне скучно, а скука для меня – труднопреодолимое препятствие.

– А ты пожертвуй одной из фигур, и за счет этого резко улучшишь свою позицию.

– Но тогда я могу проиграть вам эту партию!

– Если ты ее проиграешь в острой борьбе, то это совершенно меняет ситуацию.

– Самолюбие не позволяет – признался я.

– Вот ты наткнулся еще на один паттерн в своей личности, – заметил он.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался я.

– Схему твоего механического поведения, когда ты включаешь в игру лишь свою ложную личность.

– А как надо играть на самом деле?

– Должна играть сущность, которая постоянно будет сталкиваться со свинцовыми пространствами ложной личности. И вот, если ты сможешь на сверхусилии, как воин, пройти сквозь эти препятствия, тем самым ты трансформируешь свой свинец и еще немного приблизишься к выходу из стадии Нигредо.

– Сейчас наша станция, – посмотрев в окно, спохватился Джи и, осторожно собрав шахматы, быстро пошел к выходу. Я подхватил сумки и, изо всех сил раздвигая закрывающиеся двери электрички, едва успел выскочить из вагона. Сойдя с платформы, мы зашагали по извилистой тропинке, пролегающей сквозь высокие кусты бузины и заросли могучих лопухов. Москва осталась далеко позади; здесь все было другим. Горьковатый аромат полевых цветов подчеркивал особую печальную прелесть бабьего лета. Золотистые солнечные лучи милостиво одаривали нас последним теплом. Следуя за Джи, я выжидал удобного момента, чтобы задать мучивший меня вопрос. Наконец он обернулся и я снова заметил в его глазах странное сияние: сначала незаметное, оно вдруг становилось ослепительным. Тогда я спросил:

– В одном из разговоров вы упоминали о том, что в каждом человеке есть скрытое женского начало. Не могли бы вы объяснить, как мне найти его в себе?