– Но я ведь уже прикасался к высшему «Я». Может быть, проходить стадию «нигредо» мне не обязательно?

– Это ничего не значит, – заметил он, – каждый хоть раз в жизни способен случайно пережить мгновение высшего озарения. Но оно длится лишь секунды, а затем он погружается в вековой сон, вновь отождествляясь со своим телом. Ты, как обычно, хочешь попасть в Царство Небесное через черный ход. А я хочу ввести тебя в него – через традиционно-парадный.

Я понял, что мне всё равно придется драить кастрюли, заниматься грязной работой и учиться быстро зарабатывать деньги. Тяжелая часть меня сопротивлялась всему тому, что исходило от Джи, но зов высшего «Я» с неодолимой силой звучал в душе.

Глава 4. Перекресток бесконечностей

– Куда мы сейчас направляемся? – спросил я Джи, заметив, что мы подошли к станции метро.

– Поскольку возвращаться домой нежелательно, – сказал Джи, – то отвезу-ка я тебя на «перекресток бесконечностей»; там можно провести несколько дней, пока страсти на Авиамоторной не утихнут.

– Я не понимаю, почему это вы церемонитесь с этой несчастной соседкой, – снова возмутился я.

– Ты ещё не знаком с коммунальными боями, которые всегда оканчиваются в пользу дотошных скандалисток; это ведь составляет неотъемлемую часть их жизни. Когда мы боремся с чем-то во внешнем мире, мы отождествляемся с этим, вбираем в себя чужие вибрации и в итоге проигрываем, растрачивая свет своей бессмертной души.

В этот момент в его глазах отразилась таинственная пустота вечности, во всей своей многозначности. Мой ум застыл в безмолвии, и я увидел, насколько ничтожны земные проблемы по сравнению с необъятной вселенной.

– Что означает «перекресток бесконечностей»? – спросил я, когда мы на эскалаторе спускались в метро.

– В этом неприметном для посторонних людей месте существует невидимая дверь в иные измерения, и тот, кто готов, может проникнуть сквозь нее в неведомый мир зазеркалья.

– Можно ли мне войти в нее?

– Это также непросто, как верблюду проникнуть в угольное ушко.

– Вы хотите сказать, что, по сравнению с вами, я похож на верблюда? – спросил я обиженно.

– Может быть, для меня ты все – таки человек, но, с точки зрения Стражей Порога высших миров, ты определенно верблюд.

Я не нашелся, что ответить и закусил губу от досады. Мне была неприятна мысль, что кто-то видит меня верблюдом. От нахлынувшей на меня обиды я не заметил, как мы оказались у Курского вокзала.

День выдался по-летнему жарким. На платформе толпились грибники с корзинами и дачники с рюкзаками и тележками. По их разморенным жарой лицам было понятно, что их не волнуют мысли о просветлении. Мы направились к пригородным кассам, обходя стороной толпу, и вдруг увидели маленькую, сморщенную старушку, одиноко стоящую у стены с протянутой рукой. Сердце мое сжалось; я было опустил руку в карман, но моя жадность протащила меня мимо. Джи остановился и, неторопливо порывшись в карманах, подал ей гривенник. «А ты пожадничал», – робко напомнила мне проснувшаяся совесть, но гордыня властно парировала:

«Ты что, дурак, возвращаться и позориться? Джи подал за вас обоих!» Покачиваясь от немощи, словно божий одуванчик, старушка шептала Джи слова благодарности. А люди проходили мимо, так же как и я, не обращая на нее внимания.

– Перед Богом все мы находимся в положении этой старушки, все мы бедные, все мы нуждаемся в Его милости, – сказал задумчиво Джи, подойдя ко мне. Я почувствовал немой укор в его интонации. Мое самолюбие было задето, мне стало не по себе, и я, вернувшись, неохотно положил рубль в сморщенную ладонь. Старушка посмотрела на меня затуманенным взором и, перекрестив, сказала: