– Что это?

– Девочка, – засмеялась она, – только не говори, что ты не понимаешь. Это коды! Если вдруг тебе нужно что-то изменить в своём ежедневнике или отключить наблюдение за твоим перемещением, возможно, ты пойдёшь гулять, а нужно указать, что была в «Академии» вводишь код и меняешь время пребывания на учёбе или работе.

– Но, как? – У меня отвисла челюсть.

– Об этом ещё рано, но твоя прабабка полна сюрпризов? – Наконец, улыбалась она.

– Без спорно. – Я сжимала бумажную реликвию пальцами, наслаждаясь, её шероховатостью.

– Это всё, что тебе нужно знать.

Она взяла с меня клятву, что никто не должен знать об этом листе. И я поклялась всей нашей семьёй, как того требовала бабушка Лиз.

Часть 3

Спустя три месяца был мой день. Всё эти дни я только и думала о том, что мне рассказал бабушка Лиз. «Сокровенное, тайное, правда, ложь» так и крутились у меня в голове.

Но вот настал мой день, у каждого человека есть «его» день, тот день, когда он появился на свет. Этот день особенный. Можно одеть самую яркую форму, быть свободным от работы во второй половине дня и после 15 лет дают выходной на следующий день. Так, что можно записаться в парк или посетить центр развлечений. У каждой семьи свои традиции, мы проводим этот день дома. Возможно, это отвлечёт меня от навязчивых мыслей.

Вечером, когда всё собрались, мама торжественно выставила в центр вкуснейший морковный пирог. Он на самом деле из моркови, без добавления усилителей вкуса и уж тем более без нефтяного желе.

Вся наша семья собралась в комнате и поочерёдно вручала подарки. Мама подарила переноску для баллона, отец вручил пакет, в котором были ботинки на высокой платформе. Взвизгнув, я запрыгала, мама не стала нас обоих отчитывать, его за подарок и расточительство, меня за эмоции. Сестра с мужем и маленькой Маргариткой вручили сферу из плотной резины, в которой росли розы. Я так хотела розы ещё лет с двенадцати, что чуть было, не задушила Ясмин в объятиях. Не хватала только брата.

Бабуля долго мялась в проходе, разглаживая руками, платье на животе, обернулась, наклонилась как можно ближе и, всунув в руки маленькую коробочку, прошептала: «Откроешь потом».

– Что там, покажите? Что же там? – Засуетилась мама, пытаясь заглянуть из-за плеча бабушки.

– Рамка для переносной фотографии. – Недовольно буркнула бабуля, крепко обняла меня, предполагая, что это очередной план «заговорщиц», сунула коробочку в карман.

Мой день проистекал без происшествий потрясений, на радость матери. Я старалась быть максимально прилежной и не расстраивать её особенно в рассуждениях о моей последующей жизни, а ту часть, где следовали ею, напутствия искоса глянула на бабушку Лиз, а та лишь с ухмылкой отпила глоток отвара, лукаво подмигнув.

Папа уже стал заметно сдавать, обычно он источал напутствия, преисполненные правил и нормами, теперь же он чаще отмалчивался и больше уделял время внучке, а сегодня и вовсе отправился спать раньше обычного. А уже, когда всё разбрелись по комнатам, уединившись в ванной, извлекла подарок бабушки из кармана. В тёмно-бордовой коробочке с серебристой лентой что-то колыхалось, дрожащими от волнения пальцами торопливо разодрала ленту, не поверив своим глазам. Пластиковая карточка переливалась разноцветными голограммами, на ней была моя фотография с рабочего пропуска. На ней выгравировано моё имя и фамилия. Точнее, я имела два кода. Код семьи, как у всех и ещё фамилию, под которой я числилась во всех реестрах. На карточки был указан моя фамилия, а не код семьи. Это было тайной нашей семьи. Я имела два кода. Тот самый, который был у моей семьи, из двух букв и четырёх цифр. Как у папы, мамы, брата и сестры пока они с Листком не зарегистрировали свою семью. А ещё у меня был код только из букв, как у тех, кто живёт под куполом. Это называют фамилия. Так, вот моя бабушка родилась ещё на земле и имела фамилию, но это было для меня странными, потом, что сегодня почти всё имели код из букв и цифр, но у нас не принято было это обсуждать, чтобы не обижать бабушку. Я была записана в реестре под её кодом, то я тоже имела фамилию.